не было. На них могли напасть другие племена или кочевники. А погибнуть или попасть в рабство, среди членов племени желающих точно не было. Встал непростой выбор: бросить все что нажито и начать сначала, или остаться и рискнуть жизнью. Решение было очевидным и единогласным.

Покончив с похоронами все, кто был свободен, принялись разделывать еще свежие трупы панцирных волков. Арона это заинтересовало.

– А зачем это? – спросил он у стоявшей неподалеку Эзрин.

– Разделаем, пока мясо не протухло. Высушим, завялим. Проживем зиму. Панцири и чешую обработаем, а весной продадим. Все пойдет в дело. И зубы, и когти…

– Вы точно уйдете отсюда?

– Да. До зимы племя решило перебраться в скалы. Там действительно хорошая долина?

– Неплохое место для оседлой жизни, – подтвердил он.

– Арон, кажется? – уточнила Эзрин.

Он кивнул в ответ.

– Скажи, почему ты для нас это сделал?

– Для вас? Нет… для Кили. Не обижайтесь. Я ухожу далеко к скалам. И больше не смогу присматривать за ней. Она крепкая, сильная женщина, но одна… Там, где мы жили раньше, у нее нет шансов на хорошую старость. Мне же, нельзя туда возвращаться по ряду причин. Да и некуда. Поэтому мы здесь. Уговор наш в силе?

–Конечно. Она умелый и мудрый воин, к тому же женщина. Кому-то нужно рожать детей и воспитывать их, не так ли? Ведь нас осталось до слез мало.

– Не затягивайте с переездом в скалы, ладно? И приглядывайте за Кили.

– Не беспокойся. Останешься с нами на пару дней, пока все не утрясется?

– Если нужно, я задержусь, но ненадолго. Дело не в спешке, просто путь не близкий, – ответил задумчиво кузнец.

– Я рада это слышать. Мы приведем здесь все в порядок и хорошенько отметим перемены, которые вы нам принесли. Совершим древний обряд плодородия. В общем повеселимся. Ты, примешь участие?

– Это не связано с жертвоприношениями?

– О, нет, – рассмеялась Эзрин. – Хватит с нас жертв. Не переживай, судя по тому, что рассказала Кили, тебе понравится.

– Ладно, – пожал плечами Арон. – Я в деле.

– Просто чудесно! – Эзрин погладила его по плечу и удалилась заниматься своими делами.

Вечером следующего дня в стенах форта намечался скромный праздник. Все что напоминало о недавней битве уже убрали. Шатры и палатки восстановили, придав им божеский вид. Слышался шум молотков и топоров. Воины, расслабленные, чистые и отдохнувшие, неторопливо сновали туда – сюда с разными грузами на плечах. Другие жители что-то мастерили. Женщины поголовно принаряжались, пели, совершали омовения и какие-то местные обряды. Недалеко от стойбища протекала речушка, и кузнец не преминул возможностью в нее окунуться. Кили, зайдя в холодную воду по колено в своих роскошных сапогах от души потерла ему спину. Но сама предпочла омыться в форте, вместе с остальными. Коня помыть, тоже не забыли. Бедное животное пережило столько всего, что заслужило немного внимания. В общем, к вечеру все кроме кота, проспавшего в сумке все самое интересное, сияли чистотой, и пахли душистым травяным мылом. Которое, кстати, отлично умели делать соплеменники Кили.

Настал долгожданный вечер. Племя во главе с Эзрин, расселось вокруг костра на коврах и циновках, разложив нехитрую пищу тут же, на льняных скатертях. Все ели, но никто не пил ничего кроме воды. Кузнец подумал, что не плохо бы чего покрепче выпить! Но тут племя затихло. Эзрин словно прочтя его мысли, встала, вышла на центр площадки с большой чаркой какого-то напитка. Вероятно, вина или иного алкоголя.

– Арон! – она вдруг обратилась к кузнецу, о чего тот выронил кусок изо рта.

Все смотрели на кузнеца. Вероятно, следовало выйти и тоже встать у костра. Суетливо вытерев руки о край какой-то тряпки, он подскочил на ноги и шагнул к огню поближе. За спиной тут же выросли два воина, вставшие по стойке смирно, и Кили с улыбкой до ушей.

– Арон! – повторила торжественно Эзрин.

– Да? – кузнец смущенно улыбался, чувствуя на себе столько внимания со всех сторон.

– Мы хотим поднести тебе эту чашу, и вместе с ней, предложить тебе остаться у нас.

– Зачем? – удивился он

– Ты сильный и умный воин, мужчина, каких мало. У нас есть плодородное поле, которое нужно вспахать, а у тебя есть семя, готовое взойти. – Она заговорила, какими-то подозрительными аллегориями. Голос в голове призвал Арона быть осторожным.

– Так… чего вы хотите? – уточнил кузнец.

– Мы, женщины племени, – вздохнула Эзрин. – Хотим, чтобы ты посеял среди нас свое семя и дождался всходов. Это же очевидно. Мужчин у нас осталось мало и тех сильно потрепало. Ты же сильный, высокий, умный…. Разбавь нашу кровь, сделай племя сильнее!

Намек – яснее ясного. Кузнец огляделся, поняв наконец к чему были столь тщательные приготовления. Эти омовения, одежды, травы и ритуалы…

– Э нет! Спасибо, конечно, но у меня уже есть определенные обязательства. При всем желании остаться я не могу. Честь велика, но вы уж простите…

– Я так и думала… – Эзрин, вздохнув протянула ему чарку. – Что ж, раз это твой выбор, мы уважаем его.

Арон принял чарку под одобрительные возгласы всего племени и пригубил. Напиток был странным, но весьма ароматным. Он осушил ее до дна. Отказываться было как-то неудобно, да и выпить хотелось страсть… Эзрин с какой-то странной улыбкой забрала чарку обратно. Когда кузнец почуял неладное, воины, стоявшие за спиной, уже подхватывали его непослушное тело.

– Что происходит? – он растерянно уставился на Кили.

– Поверь, ничего плохого. Все будет хорошо, тебе понравится.

Ее довольная до жути улыбка в этот момент показалась ему зловещей. Обмякшее тело кузнеца втащили в большой шатер, где посредине кто-то вкопал бревно под углом к полу. К бревну были прибиты три толстенные жерди. Дерево было тщательно обработано от коры и сучков, и обернуто шкурами в несколько слоев. Туда героя и усадили. Кили проворно избавила великого злого воина и одновременно спасителя племени от лишней одежды. Непослушные руки развели в стороны и широкими ремнями привязали к жердям. Крепко, но бережно. А когда Кили окончательно стащила с Арона комбез, то к нижней жерди привязали и ноги. На средней жерди он просто сидел. Вернее, лежал. Крепко слаженные путы, надежно фиксировали его в полулежащем положении. Войны вязали его надежно, но так чтобы руки и ноги не отекли. При этом, они шутили между собой и широко улыбались, как будто, так и надо. Но Арону это оптимизма не придавало. Одна за оной в шатер входили женщины племени. Не все, только те, что помоложе, и покрепче. Они занимали свое место у стены, образуя тем самым круг. Последней в шатер вошла Эзрин.