моя дурочка! Неужели ты думала, что откажусь от своего счастья из-за этого морального урода?» — хочу спросить я, но решаю не портить минуту спокойствия.

— Касатик, ты так и не пообедал. Иди, ешь. Пусть девка одна посидит.

Отрицательно качаю головой, а потом решаю покормить Вику еще. Встаю, иду к столу, накладываю в тарелку драники, щедро сдабриваю их сметаной, и возвращаюсь к Вике.

— Продолжим?

— Нет, Генрих. Пусть хотя бы это усвоится, — смеётся Виктория, но по глазам вижу, она не против слопать ещё пару драников.

Передаю ей тарелку, прошу подержать, сам, удобно усевшись на диване, сажаю Викторию к себе на колени. Одной рукой придерживаю её спину, а другую кладу на низ живота.

— Связь с малышкой установлена, — смеюсь я. — Твоя задача накормить меня и малышку.

В глазах моей девочки прыгают весёлые чертики и она приступает к своей обязанности кормилицы. Кормит она меня от души, только успевай глотать. Но и сама не может устоять, отправляет в свой ротик пару драников.

Когда с вкуснятиной покончено, прошу доесть сметанку, но Вика отрицательно качает головой. Я и не настаиваю. Поцелуем благодарю девчонку за обед, а она обнимает меня за шею:

— Не отпускай меня никогда, — шепчет она. — Знай, чтобы я не говорила, мне хорошо с тобой. Ты первый мужчина после папы, с которым я могу почувствовать себя девочкой, который окружил меня заботой и теплом. Прежде, чем прикоснуться к моему телу, ты расцеловал мне душу. Я готова быть с тобою рядом. Я люблю тебя.

Вика, выдав тираду умных мыслей, смотрит мне в глаза, а из её глаз сбегают слезинки. Целую каждую слезинку.

— Вика, я никогда тебя не отпущу и не предам. Ich liebe dich, — шепчу я уже по-немецки.

Мы ещё какое-то время сидим в обнимку. Нашу идиллию нарушают телефонные звонки. Практически одновременно призывно звонят и мой, и Викин телефоны, и моя девочка выпархивает из моих объятий.

— Генрих, вы приедете? Мы сегодня собрались у нас. Приезжайте. Заодно Виктории квартиру покажем, — тараторит Дашка.

Но я впервые обижен на неё и не хочу с нею разговаривать.

— Привет. Дай трубочку Герману, — пользуясь случаем решаю кое-что уточнить у брата. — Гер, ответь на один вопрос. Ты знал? — спрашиваю я, лишь только Герка берет телефон.

Уверен, если знала Дашка, знал и Герман. Дашку простить смогу, а вот брату придётся ответить.

— Узнал только сегодня. Дарьяна впервые от меня всё попыталась скрыть. Приезжайте. Дома поговорим. У нас в гостях Игорь с Татьяной. Это для меня тоже новость, — я не могу удержаться и смеюсь в трубку, а Герка тем временем продолжает. — Чтобы моя Дарьянушка да промолчала?.. Впервые дико хочется отшлёпать…

— Сейчас приедем, — отвечаю брату и отключаюсь.

В этот момент заходит Вика. Девочка вновь грустная. Что случилось?

Виктория

Сижу в объятиях любимого мужчины. Да, любимого! Люблю его. Его не любить — невозможно! Почему мы так поздно с ним встретились? Он возится со мной, как с маленькой девочкой. Он даёт мне всё, он принимает меня любую. А что я могу ему дать взамен? Ни-че-го. Я даже не знаю, кто отец ребёнка, которого ношу под сердцем. Это может быть и не его ребёнок. Но он готов принять его. Ничего не понимаю… Знаю только одно, я могу дать только свою любовь. Только любовью и заботой я смогу расплатиться с ним за его внимание и безграничную любовь. С ним мне не нужно решать проблемы. Я знаю, он решит их за меня. Папа сказал, что Генрих достойный мужчина, и я согласна с папой. Более чем достойный. Я готова ему открыть тайны своей души. А готов ли он услышать их?

Из раздумий меня заставляет вынырнуть звонок и притом не только моего телефона. У Генриха тоже завибрировал телефон. Пришлось пойти и ответить звонившему.

— Вика, я не смогу привезти сегодня Оленьку. Не обижайся только. Она у мамы с Алёнкой переночует. Мы решили на дачу съездить, баньку истопить, — как-то рассеянно смеётся Татьяна, но я ещё окончательно не отошла от блаженства в руках Генриха, заметив недосказанность подруги, не уточняю, а пускаю на самотёк.

Я хорошо знаю Танюшку и её родителей. С моей сестрёнкой рядом с ними ничего произойти не может. Хотя какой-то червячок в мозгу встрепенулся.

— У неё даже пижамки нет, — произношу я вслух свои мысли, пытаясь понять, что делать.

Можно, конечное, попросить Генриха, съездить и забрать Олю домой. Выхожу к Генриху с намерением попросить о помощи и слышу обрывки фразы:

— Сейчас приедем.

В смысле приедем? А моё мнение он услышать не хочет? Пытаюсь скрыть возмущение, но здесь посещает очередная мысль. Куда бы он ни собирался, он поедет один. Мне одеть, кроме халата, да спортивного флисового костюма, который ношу дома, нечего. Неделю назад я ещё влезала в джинсы, правда уже еле-еле, но влезала. А сейчас даже если очень постараться, джинсы уже не застегну, да и малыша не хочу так сильно зажимать. Он ведь там такой крошечный… А какой он сейчас? Я зависаю…

Надёжные и сильные руки Генриха нежно прижимают меня к себе, его горячие губы касаются моего виска, он тихо обжигает своим дыханием мне ушко, произнося:

— Маленькая, одевайся. Поехали к Дашке. Там подруга тебе сюрприз приготовила.

Заинтриговал, но это не меняет положения дел.

— Мне нечего одеть. Ни в спортивках же в гости ехать, — ворчу я.

Генрих самую малость отстраняется, оценивающе смотрит на меня, едва улыбается уголками рта.

— Сейчас заедем и всё купим.

Вот так просто? Заедем и купим? Тихо стекаю к его ногам расплавленным мороженым. От Макса я такой щедрости не знала от слова «никогда». Блин!.. Не могу я себе в такой роскоши отказать, как купить что-нибудь новенького. Я же девочка… Да и действительно одеть нечего. Я всегда подчёркивала свою фигуру при помощи одежды. Все платья приталенные, если не сказать большего. В них я теперь точно не влезу, а в понедельник на работу выходить…

— Ну, не знаю… — тихо говорю я, хотя сама уже нагло решаю, что отказываться не буду.

— Собирайся, Вика, — он нежно целует меня в носик и ласкает своим взглядом.

Иду одеваться, с трудом втискиваюсь в бюстгальтер, про себя отмечая, что нужно срочно купить новый, одеваю свежую футболку, растянутый свитер, джинсы, оставив их не застёгнутыми, что сразу же замечает Генрих, обуваю кроссовки и тут вспоминаю, что кошелёк не взяла. Уже собираюсь разуться, как Генрих перехватывает моё движение:

— Ты что-то забыла, Вика?

— Кошелёк, — возмущённо поясняю я.

Голубоглазый мужчина, подавая мне