У подножья лестницы её ждал официант с подносом, на котором красовался высокий бокал с шампанским, видимо, этот ритуал повторялся каждый вечер. Грач взяла бокал с подноса и, пригубив шампанское, направилась к моему столику. Когда она непринуждённо села на предложенное плетёное кресло, я кожей ощутил на себе десятки завистливых мужских взглядов. Признаться, мне это льстило.

– Ну, что скажете, таинственный незнакомец? – с довольным видом произнесла Грач.

– Скажу, что Вы мне подходите.

– Кому именно я подхожу? Не мешало представиться! – она с явным удовольствием сделала мне замечание и вновь пригубила шампанское.

– Меня зовут Северский Илья Григорьевич. С этого момента я Ваш директор и продюсер.

– Я ещё не дала согласие, к тому же мы не обсудили условия контракта, – упиралась для вида Грач.

– Ну, за этим дело не станет. Итак, пункт первый: аванс, пункт второй: командировочные, и пункт третий: премиальные. Можете получить! – с этими словами я небрежно бросил перед ней пухлый конверт, набитый долларами. В конверте была половина той суммы, которую я выиграл в поезде «Казань-град – Астрахань» у «залётных» катал. Правда, чтобы унести выигранные деньги, мне пришлось покидать поезд на ходу, не доезжая Волгограда, выбравшись через окно в туалете и совершив головокружительный прыжок в привольную ковыльную степь. Я хорошо помнил заповедь старого «каталы»[43], который преподавал нам, молодым курсантам, премудрости карточной игры:

– Запомните, господа шулера! Выиграть несложно, сложней после выигрыша остаться в живых, – поучал уголовник со стажем, у которого была феноменальная память, ловкость факира и приметный шрам через всё лицо. – Поэтому уходить надо незаметно, под благовидным предлогом, оставив часть выигрыша на карточном столе!

– Хм, более чем щедро! – произнесла подобревшая актриса, заглянув в конверт. – Надеюсь, за эти деньги Вы не потребуете от меня петь голой в сауне.

– Потребую, но не голой, и не в сауне. Наш контракт продлится пять, от силы семь дней. Завтра Вы возьмёте на работе недельный отпуск, вечером мы уезжаем в Казань-град, вот ваш билет. Да, не забудьте гитару и вечернее платье. Ну, что, Дуня, договорились? – умышленно назвал я её нелюбимым именем.

Её глаза мгновенно потемнели от обиды, и рука, в которой она держала гитарный гриф, инстинктивно дёрнулась. Я был настороже, поэтому вовремя перехватил руку и с силой сжал её узкую кисть.

– Мне нравится Ваш темперамент, я думаю, мы сработаемся.

Когда я покидал кафе, она так и продолжала сидеть за пустым столиком – красивая умная женщина, униженная нахальным мужчиной.

* * *

Следующим вечером мы оба ехали в купе, которое я выкупил полностью. Разговор не клеился, по всему было видно, что Грач не могла простить мне вчерашней выходки. Как и большинство людей творческих, Евдокия в быту была неприспособленным человеком. Это я понял, как только увидел её на перроне с гитарой и потёртым тощим чемоданчиком. Утром поезд прибывал в Казань-град, и мою новую напарницу следовало проинструктировать, но я решил отложить разговор на более позднее время и занялся ужином.

Застелив стол чистыми салфетками, я достал из приобретённого мною в Волгограде огромного кожаного саквояжа жареную курицу, огромные спелые помидоры сорта «Бычье сердце», варёную картошку, щедро посыпанную молодым укропом, бородинский хлеб, порезанный тонкими ломтиками и малосольные огурцы. Окинув придирчивым взглядом стол, я подумал и добавил маленькую бутылочку армянского коньяка. Всё это я приобрёл прямо на перроне у женщин, делающих маленький бизнес на торговле домашней стряпнёй.

– За примирение! – предложил я первый тост, разливая коньяк по чайным стаканам.

Евдокия вздохнула и молча выпила. Я оторвал от куриной тушки ногу и протянул ей. Она поблагодарила меня кивком головы и впилась белыми зубами в нежное хорошо прожаренное мясо. Видимо, она не ела со вчерашнего вечера, а может и со вчерашнего утра. Минут двадцать мы активно хрустели всем, что было на столе, изредка прерываясь на очередной краткий тост. Насытившись, оба отвалились от стола и какое-то время по инерции наслаждались пьянящим чувством сытости.

– Илья Григорьевич, расскажите про мою будущую работу, – неожиданно прервала молчание Евдокия.

– Хорошо, только давай договоримся: если моё предложение тебе не подойдёт, то сойдёшь с поезда на ближайшей станции. Аванс можешь оставить себе.

– Считайте, что договорились!

– Мне нужно, чтобы ты понравилась одному человеку. Для этого ты всю неделю будешь петь в ресторане гостиницы «Империал».

– Вы хотите подложить меня в постель своему знакомому? Стоило ради этого ехать за мной в Волгоград. Или местные проститутки ему не по вкусу?

– Ты неправильно поняла, речь не идёт о постели. Ты должна ему понравиться. Сделать тебе это будет не трудно: напомнишь ему прежнюю любовь. Для него ты – мечта, а с мечтой в постель не ложатся. Он не захочет разрушить «минувших дней очарование». Потом ты уедешь, а я останусь.

– Это ваш друг?

– Это мой враг, и мне надо подойти к нему как можно ближе.

Она надолго замолчала, и когда я про себя решил, что она откажется, Евдокия повернулась ко мне лицом и тихо произнесла: «Я сразу поняла, что Вы не имеете отношения к искусству, никакой Вы не продюсер – они не расстаются с деньгами так легко, как сделали Вы. Я не знаю, кто Вы на самом деле и мне непонятна ваша игра, возможно, я поступаю глупо, но я согласна. Наверное, это будет моя самая звёздная роль»!

После этого Дуня без лишних слов извлекла из своего тощего чемодана такую же бутылочку коньяка и под задушевный разговор ночь пролетела незаметно.

По прибытию в Казань-град мне пришлось раскошелиться на номер «люкс»: «звезда русского романса» не может жить в одном номере с арт-директором, это признак дурного тона. Вечером я оставил Евдокию в номере, а сам занял столик в ресторане и стал ждать. Скотч с компанией появился около девяти часов вечера, когда ежевечерняя гульба в ресторане только начинала набирать обороты. Выждав минут двадцать, я позвонил по сотовому телефону Евдокии в номер.

– Можешь выходить через пять минут. Подойдёшь в ресторане ко мне, где бы я в этот момент ни находился, и не забудь гитару! – сказал я в трубку приглушённым голосом, после чего, поправив галстук, решительно направился к столику, за которым гуляла весёлая компания во главе с Авериным.

– Добрый вечер, господа! – интеллигентно обратился я к бандитской братии, среди которой один Аверин выглядел порядочным гражданином, остальные не считали нужным скрывать свою принадлежность к криминальному миру.

– Меня зовут Ильёй Григорьевичем…

– Зовут? Тебя сюда никто не звал! – перебил меня узколобый субъект, сидящий от Скотча по левую руку. Присутствующие за столом сдержанно рассмеялись, но Скотч молчал, и смех быстро прекратился.