– Опоздал, – выдохнул Уилл.

– Всего-то… на два месяца, – проговорил педагог глубоким гортанным голосом.

Класс рассмеялся.

Уилл взглянул на листок с расписанием: «ОБЩЕСТВОЗНАНИЕ. ВЛАСТЬ И РЕАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА». Профессор Лоренс Сангрен.

– Прошу прощения, профессор Сангрен, – сказал он.

№ 72: В НОВОМ МЕСТЕ ВЕДИ СЕБЯ ТАК, СЛОВНО УЖЕ БЫВАЛ ТУТ РАНЬШЕ.

– Дамы и господа, будьте так любезны, поприветствуйте опоздавшего Уилла Веста, – сказал Сангрен, вытянув руку в сторону Уилла – ни дать, ни взять – ведущий шоу, представляющий гостя. – А бук мы с собой сегодня захватили, мистер Вест?

– Я надеялся получить учебник здесь.

По какой-то причине класс снова рассмеялся. У Уилла щеки покраснели и стали горячими.

– Словно доисторическая форма жизни, появившаяся из моря, научись ползать, прежде чем научишься ходить, – сказал Сангрен. – Садитесь.

Уилл сдержал злость и пошел вверх по ступеням. В середине третьего ряда он заметил Брук. Она подмигнула ему и кивком указала на свободное место справа от нее. Уилл с огромным облегчением сел рядом с Брук и только тут заметил, что позади него сидит Элиза. В гордом одиночестве, подперев подбородок рукой. Элиза зыркнула на него и покачала головой.

– Мисс Спрингер, – сказал Сангрен. – Будьте так добры, объясните мистеру Весту, почему он должен был захватить с собой ноутбук.

– На каждом занятии содержание лекции, учебный план и примечания загружают беспроводным способом в твой планшетник, – сказала Брук и добавила шепотом: – Вот почему мы всюду с ними ходим.

А он ничего не принес с собой – даже карандаша. Жуть.

№ 40: НИКОГДА НЕ ОПРАВДЫВАЙСЯ.

– Насколько я опозорился? – шепотом спросил он.

– У нас тут для такого единиц измерений нет, – шепнула в ответ Брук.

– С этим учителем я обречен.

– Может быть.

– Спасибо, мне намного легче, – пробормотал Уилл.

– Устроились удобно, мистер Вест? – осведомился Сангрен.

– Да, сэр.

– Хорошо. А теперь прошу вас воздержаться от разговоров, если только вас не поразит оригинальная мысль или метеорит. Вероятность того и другого, полагаю, примерно одинакова.

Аудитория зашлась хохотом. Даже Элиза фыркнула в ответ на эту оскорбительную шутку.

«Господи. Просто. Убей. Меня. Сейчас».

Сангрен пробежался пальцами по пульту на кафедре. Верхний свет в аудитории погас. Ставни на окнах закрылись полностью. Голубой экран за спиной Сангрена преобразился в карту Европы, и эта карта заняла стену целиком.

Нет, это было далеко не просто карта. Что-то вроде гибридного спутникового снимка: резкая, фотографическая реальность, четкие топографические контуры. Нарисованные границы между странами. Названия крупных городов, гор, морей и рек. Горы, казалось, тянутся вверх. Линия Альп тянулась к югу, в сторону Италии.

Все подробности выглядели удивительно живыми. Большие города – Рим, Вена. Париж, Лондон – появились в виде крупных светящихся пятен. Казалось, там бурлит жизнь. Течения и линии прибоя оживляли вид океанов. Была видна рябь на поверхности воды вблизи от портов и побережий. Уилл еще никогда не видел карты, которая бы более доходчиво показывала влияние географии на создание сообществ. Над землей проплывали облака, на всем протяжении континента играли солнце и тени. Наверное, такой планету могли видеть только астронавты и Господь Бог.

Уилл огляделся по сторонам. Точно такая же карта появилась на экранах планшетников у всех учеников. Потрясающе.

– Наш курс, мистер Вест, именуется «Обществознание. Власть и реальная политика», – сказал Сангрен. – Цель данного предмета – оглянуться назад и уяснить, что важно для нас, американцев, в данный момент времени – в борьбе, которую вели наши предшественники. Вы меня понимаете?

– Да, сэр.

Сангрен поводил руками по пульту. Над картой появились анимированные трехмерные изображения; перед глазами учеников ожило время. Римские легионы наступали на лагеря варваров. Великое войско Наполеона двигалось к Москве. Пыль взлетала из-под копыт коней, шагавших под барабанный бой по древним дорогам. Бряцало оружие, слышался треск ружейной пальбы, грохот артиллерийских залпов. В гаванях купцы грузили товары на парусные корабли. В открытом море встречались в бою армады.

– Мы здесь не изучаем историю. Мы позволяем истории учить нас. Так, как она учила людей, живших в те времена. Так, как вы ощущаете настоящее – как нечто живое, что можно потрогать руками. История человечества. Долгий захватывающий рассказ, питаемый одной общей темой: жажда власти. Движимый мужчинами и женщинами, понимавшими, как действуют орудия и правила осуществления власти. Какие это могут быть орудия, мисс Моро?

Элиза глянула на Уилла и ответила:

– Жестокость. Террор. Подкуп. Алчность. Кровопролитие. Обман.

– Не забудьте также об одержимости, безумии и совращении, – сказал Сангрен.

– О, я никогда о них не забываю, – заверила его Элиза.

В классе послышались сдавленные смешки.

– Другими словами, мы ищем истину за общими предположениями, – сказал Сангрен. – А истина не слишком хороша собой – не так ли, мисс Моро?

– Нет, сэр. Но она, безусловно, интересна.

Аудитория вновь огласилась смехом. Смеялись все, кроме Брук, которая округлила глаза.

– Опустошите свой разум, мистер Вест. Забудьте обо всех милых словах, которые вам говорили об истории – типа «прогресс» и «благо человечества». Расстаньтесь с этим сундуком, битком набитым идеализмом, справедливостью, деликатностью, врожденным благородством человека – всей этой согревающей сердце дребеденью. Кстати говоря, ничего дурного в этом нет. И если вы интересуетесь, об этом можно узнать все в другой аудитории, которая также находится на этом этаже. Курс называется «литература».

Ученики снова расхохотались. Уилл вытаращил глаза. Он впервые слышал о том, чтобы учитель вот так подавал свой предмет. В тех школах, которые довелось посещать Уиллу, Сангрена уволили бы за такие возмутительные воззрения.

Сангрен шагал вдоль карты из стороны в сторону, и его волосы развевались. Он продолжал лекцию со страстью дирижера, руководившего оркестром ближе к финалу симфонии.

– Это – грандиозный обман, созданный правящими классами. Обман, в который они заставили поверить массы на заре времен. Якобы повиновение воле власть предержащих действует в их лучших интересах. Даже если стоит людям их накоплений, заработка, счастья. Даже если они от этого погибают, а чаще всего происходит именно это.

На карте появились другие изображения: поля битв, усеянные трупами. Телеги, везущие штабели деревянных гробов. Военные кладбища. Ряды белых крестов, теряющиеся в тумане.