– Мне? – удивился Егор. – Зачем?

– Нужно.

– Костюм выбирал я, – сказал Берг. – Размер определял на глазок, но думаю, угадал. Надеюсь, выбор фасона и цвета вам тоже понравится.

Егор только пожал плечами. Женить его, что ли, собираются? Кстати, и Жанна будет. Чем не невеста?

– Ну что, начнем собираться? – сказал Вадим, когда они вошли в дом.

Он вопросительно посмотрел на Егора, и тот понял, что ему надо идти облачаться в новый костюм. Протестовать глупо, здесь все уже спланировано, и, если он не хочет лишиться расположения своих опекунов, надо послушно выполнять их приказы.

– Обувь в шкафу, – подсказал Берг. – Выберите нужную пару.

– Хорошо, – отозвался Горин.

У себя в комнате – в «келье», как он ее окрестил – он сбросил свой полуспортивный наряд и надел батистовую розовую сорочку и кремовый костюм от Версаче, севший на него, как влитой. Даже длина брюк была подогнана идеально, и Егор подумал, что если его опекуны так педантичны в мелочах, то каковы же они в серьезном деле?

В шкафу, в который он ни разу за день не заглянул, на нижней полке стояла шеренга ботинок разного цвета и фасона. Но, как быстро установил Егор, все они были одного размера – его.

«Ждали они меня, что ли?» – подумал он, выбирая нужную пару.

Остановился на коричневых итальянских полуботинках с кожаной подошвой, отлично, как ему показалось, сочетающихся с его новым костюмом. Окинув себя взглядом в зеркале, Горин убедился, что выглядит так, как привык выглядеть, готовясь к выходу в свет. Это его неожиданно ободрило, поскольку себе он казался изрядно жалким. Но молодой, стройный мужчина с глубоким взглядом больших серых глаз, твердыми губами и небольшим, четко очерченным подбородком отнюдь не выглядел подавленным или испуганным. Нет, это был тот образ, который Егор вылепил из себя многолетними трудами, внутренними и внешними, и, узнав этот образ и одобрив его, он успокоился и вышел на суд публики с высоко поднятой головой.

– Превосходно, – кивнул Берг, явно довольный творением своих рук.

Вадим ничего не сказал, но его взгляд скользнул по Егору и не выразил недовольства.

– Как ботинки? – спросил Берг. – Не жмут?

– Нет, – ответил Егор. – Все в порядке.

– У нас с вами один размер. И я предоставил в ваше распоряжение свою новую коллекцию.

– Премного вам благодарен, – поклонился Егор.

Они обменялись улыбками, как понимающие друг друга люди, и Горин подумал, что напрасно он накручивал себя целый день, выдумывая бог знает какие нелепицы. Все будет хорошо, и вступление его в этот судьбоносный вечер в столь доблестном обличье как бы знаменует собой скорое исполнение всех его самых смелых надежд.

– Вы готовы? – спросил Вадим.

– Да.

– Тогда едем.

Они вышли во двор и уселись в ожидающий их черный «Мерседес» Е-класса. Егора усадили между Вадимом и Бергом. Впереди сели Филин и Витя.

– Трогай, – приказал Вадим Вите, занявшему место за рулем.

Егор чувствовал небольшое возбуждение. Страх его после обретения себя возле зеркала в келье прошел окончательно. Он только чувствовал потребность дать выход своим эмоциям и не отказался бы сейчас от того, чтобы спрыгнуть с парашютом или хорошенько с кем-нибудь подраться.

– Куда мы едем? – спросил он, видя, что они повернули в сторону Москвы. – Надеюсь, теперь я могу об этом узнать?

– Можете, – подтвердил Берг. – Мы едем в казино.

– Вот как? – удивился Егор.

В своих дневных фантазиях до казино он не добрался. А ведь это так просто!

– Да, – кивнул Берг. – Побалуемся за рулеткой. Вы как, не против?

– Нет.

– Правила знаете? Или рассказать?

– Знаю.

– Прекрасно. Тогда вам не о чем волноваться.

Егор с минуту молчал, глядя перед собой.

– Но, насколько я знаю, все казино закрыты, – заметил он неуверенно.

– Совершенно верно, – согласился Берг. – Закрыты.

– Тогда…

– Не будьте наивным, Егор, – перебил его Вадим. – Как будто вы не знаете Москвы. То, что не существует легально, прекрасно существует нелегально.

– Значит, мы едем в подпольное казино?

– Вы боитесь нарушить закон? – усмехнулся Берг.

– Нет. Вообще, даже интересно.

– Тем лучше. Кстати, как писателю вам будем полезно там побывать. Местечко, скажу я вам, презанятное. Криминала никакого. Все очень даже комильфо. Чужих, как вы понимаете, не пускают, публика проверенная и очень приличная.

– И Жанна там будет?

– Обязательно.

Горин вдруг вспомнил, для чего его везут в казино и для чего там нужна Жанна.

– Скажите, – спросил он, – а если я не смогу оправдать ваших ожиданий?

– Мы уже говорили вам, – заметил Вадим, – что это вас не должно беспокоить. Мы просто поиграем в рулетку. Вернее, поиграете вы. А мы побудем рядом и поддержим вас. Расслабьтесь.

– Угу, – пробормотал Егор.

– К тому же, – добавил Вадим, – Жанна рассказала нам о том, как лихо вы угадали ситуацию с «Порше». Думаю, и в казино у вас получится не хуже.

– Ах, вот он что, – пробормотал Егор.

Берг дружески толкнул его коленкой.

– Не переживайте, старина. Думайте о чем-нибудь хорошем. В такую ночь не надо предаваться тягостным мыслям. Смотрите, какие звезды. Как в юности, черт побери.

Вадим покосился на него через Егора, но ничего не сказал. Горин заметил, что они практически не разговаривают друг с другом. Только внимательно слушают то, что говорит другой, и в нужный момент очень своевременно подхватывают беседу. Так бывает, когда люди в смертельной ссоре и нужны друг другу только для дела, или же наоборот, когда они объединены чем-то даже большим, чем дружба, и находят мгновенное понимание без помощи вербальных подсказок. Какой здесь был случай, Егор затруднился бы сказать сразу, поскольку исключительная корректность обоих не давала проявить им свои чувства в полной мере. Но он склонялся ко второму варианту, поскольку хоть его новые знакомые и не вели диалогов, но взглядами они обменивались постоянно, и в этих взглядах не было ни вражды, ни соперничества. Должно быть, они все давно решили между собой, что позволяло им обходиться без ненужных слов и иметь дополнительное преимущество в ведении переговоров.

Прошло двадцать минут – и за окнами начали мелькать огни Москвы. Егор уставился в окно, в промежуток между передними сиденьями, разглядывая знакомые виды с такой жадностью, будто он не видел их долгие годы. Тут сказалось его опасение оказаться заточенным в Зеленке, и возможность снова оказаться в Москве подействовала на него, как порыв свежего ветра после душного подвала.