— Нет, серьезно. В чем дело?

— Ну, если серьезно...

Устинов в двух словах изложил полученное задание.

— Эх, Глебка,— вздохнул Виктор.— Опоздали мы, кажись. Теперь надо Пашку ждать, что он скажет.

Устинов ревниво спросил:

— Почему это мы опоздали?

— А потому, что Пашке было назначено на пять. А сейчас вон четверть шестого. Соображаешь?

— Ничего не значит,— возразил Устинов.— Это тебе не расписание поездов.

— Ну, ну, поглядим. Вон, кстати, Пашка.

Из потока машин вынырнул синий «пикап» и остановился возле них у тротуара.

Виктор сделал Пашке знак, чтобы он подошел. Тот медленно вылез из машины. Вид у него был растерянный и злой.

— Ну, Паша, в чем дело?—обеспокоенно спросил Виктор.

— Дрянь дело,— ответил тот.—Прогнала.

— Что сказала?

— Сказала: «Уйди, Пашенька, не до тебя мне».— «А как же,— говорю,— насчет подвезти? Я и путевку достал». И тут она мне такое сказала, что я просто опух. «Путевку,— говорит,— и я себе достала, далекую, без возврата». И заплакала и... ну, в общем обняла меня. Словно прощалась.

Пашка еле сдерживал волнение, но голос его заметно дрожал.

Виктор с тревогой посмотрел на Устинова, потом спросил:

— Ну, а еще что?

— А еще я ей говорю,— продолжал Пашка.— «Давай и тебя отвезу. Все равно уж. Куда хочешь,— говорю,— отвезу». А она отвернулась и плачет. Потом рукой махнула. «Ты уж себя не губи, Пашенька. Хватит меня одной». Я прямо чувствую — кричать хочу, драться. «Куда же ты,— спрашиваю,— едешь?» — «Не знаю,— говорит,— Далеко».— «А когда?» — спрашиваю. Думаю, перехватим, не пустим. «Не знаю,— говорит.— Ты только уйди ради бога». И прямо выталкивает. Ну что же это такое, а, Виктор? Что же делать-то теперь? — в отчаянии спросил Пашка.

— Не иначе как он ее с собой тянет,— предположил Устинов.

Виктор кивнул головой.

— Вот что, братцы,— сказал он.— Теперь я к ней пойду. Все это надо до конца выяснить.

— Торопишься, Виктор,— сказал Устинов.

— И торопиться тоже надо. Кроме того, мы с ней ведь знакомы. А вы будьте тут на всякий пожарный случай. Вдруг да я один не управлюсь?

Он подмигнул, лихо сдвинул на затылок шапку и, сунув руки в карманы пальто, направился через площадь, туда, где в сгустившихся сумерках за темными рядами машин мерцали огоньки палаток.

Виктор не подошел к окошечку, он только отметил про себя, что покупателей у Гали нет, и, обойдя палатку, приоткрыл дверь. Галя сидела вполуоборот к нему около прилавка и, подперев голову руками, задумчиво и хмуро смотрела куда-то в пространство.

— Можно ответственному товарищу зайти? — шутливо спросил Виктор.— К тому же холостому?

Галя обернулась.

— О господи. Вас только не хватало,— раздраженно ответила она.

— Верно. Меня только и не хватало вам.

Что-то в его спокойном, уверенном тоне, в котором уже не было и тени шутливости, насторожило Галю, и она неприязненно спросила:

— А зачем вы мне нужны?

— Во-первых, мы с вами условились. Но это не главное. Главное, настроение ваше мне не нравится. Его исправить надо.

— Как же это вы его исправить хотите? — усмехнулась Галя.

— Средство есть. Только бы вы сами захотели.

Он сказал это многозначительно и так серьезно, что Галя, привыкшая к ухаживаниям, почувствовала, что дело тут в чем-то другом. Она испытующе посмотрела на Виктора, потом вдруг взгляд ее потух, и она устало сказала:

— Бросьте уж. Что вы, «Скорая помощь», что ли?

— Именно так.

— А мне она не требуется.

— Еще как требуется, Галя.

Она метнула на него настороженный взгляд. Что-то было в этом человеке непонятное для нее, даже пугающее. Он казался таким непохожим на покорного и преданного Пашу, на хитрого, неверного, вечно юлящего Кольку, да и на всех других, кто крутится все время вокруг нее. Какая-то в нем странная уверенность, сила и еще что-то, главное и совсем уж непонятное. А так, с виду, и вовсе неказистый вроде бы парень. Галя мысленно поставила его рядом с Петром. Да тот из него одним ударом котлету сделает. А может, и не сделает? Что-то непохоже, чтобы из него можно было сделать котлету. Откуда же он вдруг взялся? И что ему надо? Приударить за ней собрался? Тоже вроде непохоже что-то... Эти не так подъезжают, не с той стороны. Но если не приударить, то...

Галя уже с нескрываемым беспокойством посмотрела на странного гостя и отрывисто, грубо бросила, ибо не было у нее сил продолжать сейчас эту игру.

— Катитесь. Не до вас мне.

— Э, Галя,— спокойно возразил Виктор.— Я ведь ответственный. Со мной так обращаться нельзя.

— А мне плевать.

Тогда Виктор тихо спросил:

— На что плевать, на судьбу свою?

И оттого, что он спросил это совсем тихо и как-то особенно грустно и душевно, Галя почувствовала, что комок опять подкатывает к горлу.

— На все,— глухо ответила.— И на судьбу тоже.

— А мне вот не плевать. Я не хочу, чтобы вы уезжали из Москвы, чтобы судьбу свою ломали.

И тут Галя не выдержала. Злые слезы потекли у нее из глаз, она кусала губы, пытаясь не разрыдаться, а слезы все текли и текли по ее щекам.

— Да вы... вы кто такой, чтобы...— Слезы душили ее и не давали говорить.

Виктор все так же тихо произнес:

— Мне нужен тот человек, тот самый.

— Петр?..— прошептала она в испуге, закрывая лицо руками.

— Он,— с облегчением сказал Виктор.— Где вы должны с ним встретиться?

Галя в отчаянии замотала головой, не отрывая рук от лица.

— Не знаю... ничего не знаю... Ой, нет моих сил больше!..— воскликнула она.— Сил никаких нет!.. Провалитесь вы все!..

И, уронив голову на прилавок, она зарыдала, тяжело всхлипывая, совсем по-бабьи, и вся тряслась и захлебывалась в слезах.

Виктор приблизился к Гале и погладил ее по голове.

— Не надо плакать, Галя. Не надо. Не время. Потом. А сейчас надо действовать. Где вы должны встретиться?

Она резко, не отвечая, рванулась из-под его руки.

— Ну, хорошо,— сказал он.— Но вы все равно с ним не встретитесь. Встречусь с ним я.

Галя, притихнув, вдруг подняла залитое слезами лицо.

— Вы?..

— Я,— просто ответил Виктор.

— Вы, значит?.. А я?..

— Ас вас мы теперь глаз не спустим и никому в обиду не дадим. Так и знайте. Вот с этой минуты.