— Ваше мнение понятно, — сказал я, взяв микрофон, когда женщина, наконец, закончила говорить. — Спасибо, Вера, — поблагодарил я адвоката. — Итак, народ, — посмотрел я прямо в толпу, — мы услышали стороны обвинения и защиты. У меня есть и свое мнение, но сейчас я не хочу, чтобы оно влияло на принятие решения и приговор. Да оно и не столь важно, в конце концов, Петя провинился не столько передо мной и другими «лордами», сколько перед всей общиной. То, что он виновен, — доказанный факт, и обвиняемый вину признал. Поэтому у меня всего один, но важный вопрос: заслуживает ли «лорд» Вереневич снисхождения? Те, кто считают, что заслуживает — поднимите руки. Те, кто считает, что нет — стойте спокойно и молча. Как вы скажете, так мы и решим. Итак, — обвел я взглядом собравшихся, — голосуем…

Момент был тонкий. Насколько я знал, заклятых врагов у Пети не было, да и народ настроен не кровожадно. И все же — если артельщики промолчат, то агронома спасать будет сложно. А использовать по назначению — тем более.

Но нет… сначала вверх подняла руку одна женщина, затем другая, потом начали тянуть вверх сразу обе конечности все ваэрия Твайны, к ним присоединились стоявшие рядом люди, а в толпе пошел шумок разговоров и рук становилось все больше и больше… три четверти проголосовали «за», это как минимум.

— Пожалейте парня, ваше благородие! — выкрикнул красномордый мужик в синей рубахе. — Общество просит!

Приглядевшись, я узнал его — Валентин Иванович, глава артели, работает в мастерской с Алексеем. Похоже, с утра немного пьян… ну и хрен бы с ним.

— Просим! Просим! — заволновалась толпа.

— Я вас услышал! — громко крикнул я микрофон. — Суд «лордов» удаляется на совещание.

«Совещались» мы в штабе минут пятнадцать от силы. Могли бы и вовсе этого не делать, все уже давно решено и идет по плану. Но процедуру надо соблюдать до конца, без фальши.

— Итак, суд закончен! — громко сказал я в микрофон, снова выйдя на помост. — «Лорды» постановили, и «ярл» утвердил следующее: учитывая тяжесть преступления и нанесенный вред, «лорд» Вереневич заслуживает смертной казни. Но, суд также не мог оставить без внимания факты, говорящие за смягчение наказания. А именно: лорд Вереневич полностью раскаялся в совершенном преступлении. Будучи руководителем аграрного проекта, он принес общине существенную пользу и, самое главное, община просила суд о снисхождении к обвиняемому. Руководствуясь этими соображениями, суд вынес следующий приговор: Вереневича Петра Геннадьевича из состава «лордов» за совершенное преступление исключить. Все заработанные им к этому времени канделы и имущество обратить в доход общины. Назначить осужденному штраф в размере трехсот кандел и временно обратить его в «живое имущество» до полной выплаты штрафа, поставив на общественные работы с установленным минимальным заработком в четыре канделы в неделю. Вопросы, возражения, есть?

Сам Петя, казалось, пока не слишком понимал, что произошло. Но от него этого и не требовалось, так даже лучше. Шоу еще не закончилось.

— Я возражаю, господин ярл! — выскочила из толпы вперед Инга, и все взгляды устремились к поварихе. — Вы говорите, что Петя сейчас всего лишь «живое имущество» и должен уплатить штраф в триста кандел за полтора года работы?

— Именно так, — подтвердил я.

— Тогда отдайте его на этот срок мне! Я заплачу штраф вместо осужденного.

— А у тебя есть триста кандел? — сделал я удивленный вид.

— Только сто пятьдесят, премия за рейд «Бойкого», — ответила Инга. — Но я соберу нужную сумму в долг до конца дня.

— Так дело не пойдет, — покачал я головой. — Не надо мне этих схем.

— У нее есть триста кандел! — громко, чтобы все слышали, выкрикнула на русском Твайна. Вышло так себе, несмотря на то, что ваэрия учила эту фразу заранее, но в целом понятно для людей. — Я дам госпоже Инге в дар сто пятьдесят кандел, если она пообещает использовать свое личное имущество как агронома и далее. Это расточительство — использовать такого специалиста иначе.

— Что же, звучит разумно, — сделав вид что задумался, сказал я. — Инга, ты обещаешь Твайне то, что она просит?

— Да, господин ярл.

— В таком случае не имею возражений. Деньги будут переведены с ваших счетов сегодня же! Держи, — спустившись с помоста, я вручил Инге ключ от Петиных наручников. — Парень твой на полтора года, владей.

— Пойдем Петенька, — отперев наручники, девушка вытерла бледному агроному лицо чистым платком. — Пойдем к нам домой, все уже закончилось. Ты свободен.

И они пошли. Благо, было куда — собственный коттедж Инга получила как член экипажа «Бойкого». Петя брел, пошатываясь, девушка поддерживала его за плечо и что-то успокоительно шептала, толпа, переговариваясь, смотрела им вслед. Будет о чем народу почесать языки вечером в «Волке». А я надеялся, что сделал все правильно. Если Петя так отчаянно косячит, значит, до распоряжения своей жизнью и свободой он еще не дорос. Ничего, мы это поправим, решив, как и с кем ему жить, не чужой же… К пользе для общины, конечно, хорошим агрономом грех разбрасываться. А через год-полтора поговорим с парнем еще раз.

Следующие полторы недели прошли в ожидании новостей от эскадры Квайры. И в круговерти срочных дел из-за предвоенной мобилизации сил и средств, начавшейся после внеочередного собрания совета «лордов», которое я инициировал, заручившись поддержкой Макарыча и моряков. Пора! Продолжать жить дальше как ни в чем не бывало, чревато большими проблемами — это я чувствовал даже не интуицией, а всем своим существом…

Мы продали почти весь урожай картошки и кукурузы, выручив за него восемь тысяч кандел, из которых пять тысяч сразу же ушло на заправку топливных танков «Дерзкого» до состояния «под горлышко». Матвей и Макарыч довели до максимума боекомплекты к орудиям на «Дерзком» и «Бойком», а майор еще и пополнил запас снарядов для гаубичных батарей. На доходы с продажи рыб-панцирников закупили спецоборудование для «Дерзкого» и запчасти для потрепанных магией дизелей «Бойкого», чтобы вернуть китобойцу хотя бы какую-то боеспособность, а так же противопехотные мины и ручные гранатометы для отрядов самообороны. На рыбалку артельщики теперь выходили только на моторных лодках, отираясь рядом с берегом, «Дерзкий» же оставался в гавани, в постоянной готовности к бою. Число наблюдателей за океаном я удвоил, занятия взводов самообороны и десанта теперь шли каждый день, как и оборудование окопов и позиций в ключевых местах острова.

Авалон усиленно готовился к войне, и нравилось это далеко не всем. Нина и Вера открыто протестовали на совете «лордов» против такого расточительства кандел и военной истерии, считая, что мужики слишком увлеклись своими игрушками и тратят на них огромные средства. Некоторые общинники тоже ворчали — дескать, лучше бы «лорды» купили людям новые дома или подняли зарплату. Но дальше ворчания дело пока не шло — Матвей, Макарыч, Юля и Игнат с Пашей меня поддержали безоговорочно, Олег с Анатолием были скорее «за», чем «против», но призывали не впадать в крайности, сворачивая все работы в угоду боевой подготовке. А возражать «ярлу» и авторитетным «лордам» никто не осмеливался. Я же рассуждал просто: потратить пару недель времени и несколько тысяч кандел зря — гораздо меньшее зло, чем обнаружить приплывшую мстить за нападение ваэрия эскадру магов в водах Авалона, оказавшись в бою без оружия, боеприпасов и подготовки. С такими вещами не шутят. И пусть моя интуиция меня обманет, поход Квайры завершится благополучно, а я в глазах артельщиков буду выглядеть милитаристом и перестраховщиком — ничего не имею против. Хотя… если Квайра сорвет в походе большой куш и еще усилится, то она станет не менее опасна, чем тельнор! Политика, ети ее… если ты весь из себя гордый и независимый, да к тому же еще и богатый, то можно ждать нападения от любого, у кого есть достаточный потенциал, чтобы тебя уничтожить. И не имеет значения, друг он тебе или враг. Друзья, в отличие от врагов, нападают вероломно, вот и вся разница… поэтому боеспособность надо повышать! Чем искреннее дружеская улыбка, тем тяжелее камень за пазухой!