– Не смей так говорить о матери моего ребенка, – холодно чеканю, ломая пополам карандаш, что сжимаю в руке. Откидываю обломки в сторону и встаю со своего места, подойдя к окну. Бью кулаком в стену, жалея лишь об одном – что это не его челюсть, которую так и хочется снова сломать.

– А ты в курсе, что твоя сучка продала тебя? Твою любовь, о которой ты орешь с пеной у рта. Я тебе уже говорил, что ты ей не нужен. Она – очередная охотница за миллионами. Твоя Кира получила на свой счет кругленькую сумму, прежде чем покинуть страну семь лет назад. Да, ты можешь мне не верить, но выписка с моего личного банковского счета не врет.

Я стискиваю зубы, и одному Богу известно, из каких сил держусь, чтобы не сесть в машину и не рвануть к существу, что гордо именует себя моим отцом. ***ня, а никакой он не отец!

И если бы я не знал всей правды, рассказанной со слезами на глазах, наверно, увидев бумаги (при условии, что я – круглый идиот), поверил бы отцу. Но мой папаша не учитывает один факт. И в этом его фатальная ошибка.

Я любил Киру. И все еще люблю. И знаю ее, как облупленную. Даже лучше, чем себя самого.

Она бы никогда не продала наши чувства за деньги.

Она вкалывала на нескольких работах, чтобы лечить больную мать. И, когда познакомилась со мной, была категорически против пользоваться всем тем, что я мог ей дать. Ей не нужны были мои деньги. И она сразу об этом заявила.

Так с чего вдруг она должна была поменять свое мнение за несколько недель до свадьбы и так дешево продаться? Она прекрасно знала, что я весь мир положу к ее ногам. Ей достаточно просто попросить.

– Желаю удачи на посту генерального директора. Кажется, тебе только это осталось? Расскажешь потом, каково это – ничего не решать в собственной фирме.

И кладу трубку, блокируя номер телефона. Этот человек отныне навсегда в черном списке не только в мобильном, но и в моей жизни.

* * *

– Спасибо тебе, – тихо произносит Кира, счастливо улыбаясь и внимательно следя за бусинкой со своего места в шезлонге.

Поворачиваюсь к ней, лениво потягивая мохито и безмолвно спрашивая, о чем конкретно она сейчас говорит.

– За то, что исполнил мечту бусинки.

Перевожу взгляд на дочь, что носится у кромки воды, счастливо визжа. Она бросается на волны, падает, встает и снова окунается в воду. И так уже второй час к ряду. И мне тепло и невероятно радостно на душе видеть, как моя дочь счастлива.

– Это ведь и моя дочь тоже, – пожимаю плечами. – И моя обязанность как отца и мужа делать вас счастливыми.

Кира отводит взгляд в сторону, слегка покрываясь румянцем. Я знаю, что это из-за того, что я затронул щекотливую тему. Но больше не хочу молчать.

– Да, Кира, ты все правильно услышала. И наш статус всего лишь технический вопрос. Вернемся в Россию, в первую очередь займусь этим вопросом.

Но во всем облике моей женщины нет ни грамма радости. Она тяжело вздыхает, подтягивая колени к подбородку, и тихо, с тоской в голосе произносит:

– Давай не будем спешить…

Какого черта?! – хочется заорать прямо ей в лицо, слегка встряхнув. Я вообще не понимаю, что происходит! Когда Яна рядом, Кира счастливо улыбается, выглядит вполне довольной жизнью. Но стоит дочери немного отойти в сторону, а мне приобнять свою женщину, так она вся напрягается, а в глазах – вселенская грусть. И я просто зверею от этих перемен.

Хочу выяснить все здесь и сейчас, но подбегает запыхавшаяся бусинка:

– Папочка, пойдем поплаваем! Сколько можно тут сидеть?! – и утягивает меня за руку к морю.

Оборачиваюсь и вижу грустную Киру, которая сидит все в той же позе. И откуда в груди странное и пугающее чувство, что я вижу ее в последний раз?..

* * *

Несколькими днями ранее

Александр Аверин – не из тех людей, кто умеет прощать и отступать. Он будет идти по головам, не останавливаясь ни перед чем. Даже если это голова собственного сына и его личное счастье.

Он привык на все иметь свои козыри, контролировать ситуацию. Именно поэтому сейчас достает из сейфа папку с надписью «Кира», листает бумаги и находит нужный контакт. Николай Степанов.

Набирает и ждет ответа.

– Слушаю, – раздается холодное и раздраженное на том конце провода.

– Я слышал, что как-то вы с моим сыном не поделили одну сучку из «Бархата», – без обиняков начинает Аверин, сажая Степанова на крючок.

– Продолжайте.

– У меня есть информация о ее местонахождении. Вы можете без труда взять то, что хотели, – с довольной улыбкой сообщает Александр, едва не ерзая от предвкушения.

– Допустим, – заинтересованно продолжает Степанов. – Что вы хотите взамен? И вам с этого какая выгода? Тем более, Стас – ваш сын.

– У меня свои счеты. С ними обоими.

Глава 43

Стас

– Папочка, смотри, как я умею! – на весь пляж кричит бусинка и ныряет с головой под воду. Она училась этому трюку последние два дня, и сейчас ее восторгу нет предела.

Я что-то бурчу в ответ, а внутри все нарастает тревога. Казалось бы, все хорошо, мы вместе, Яна здорова, но…

Да, с Кирой есть какие-то проблемы, которые она, мать ее, носит внутри и не хочет со мной обсуждать. Напридумывала себе хрен знает, что, и варит, кипятясь в собственном котле. Отсюда обычно и вытекают все проблемы.

Я пытался с ней поговорить, выяснить причину, но она все время мастерски уходила от разговора.

Но сейчас беспокоит меня не это. Что-то страшное происходит в данный момент, и я не могу понять, что именно.

Ответ неожиданно подкидывает Яна.

– Папа, а где мамочка?

Вот оно. Понимаю, что уже во второй раз обвожу взглядом пляж и не вижу Киру.

– Солнышко, пойдем к шезлонгам, ты уже давно в воде, простудишься, – бормочу, взглядом все же пытаясь наткнуться на Киру. Но ее нигде нет.

Мы подходим к нашим вещам, и они лежат так же, как и когда мы уходили. Как будто Кира отошла на минутку и сейчас подойдет.

Обтираю на автомате Яну полотенцем, а в голове перебираю варианты, куда бы могла пойти Кира. И понимаю, что она уже точно должна была вернуться. Пойти в номер – исключено. Во-первых, она бы меня точно предупредила, а, во-вторых, и это самое