со своими соратниками у него было все меньше и меньше общего. И создавать новую партию… он прекрасно понимал, какой это труд, понимал он и то, с каким трудом придется привлекать избирателей. Ведь сейчас вся страна – в популистском угаре. Может… тот же Кучма говорил о планах создать партию на базе Украинского союза промышленников и предпринимателей…

По горбатой Институтской – Юхновский спустился к гостинице, зашел в ее холл. Мельком отметил, что уже стемнело. Ресторан работал, но идти туда не хотелось. Можно будет пойти к Ратушняку, он запасливый, у него в номере целая кухня. Наверное, опять нажарит картошки с кровяной колбасой…

– Простите…

Юхновский, который уже получил ключ у портье и собирался идти к лифту – обернулся. Перед ним – стоял невысокий, метр семьдесят где-то, коренастый, почти квадратный человек в штатском. В левой руке – он держал корочку.

– Да?

– Игорь Иванович Юхновский? Депутат Юхновский?

– Да. Просите…

– Подполковник Подвойный. Вы знакомы со Степаном Леонидовичем Хмарой?

– Да, а…

Юхновский обреченно подумал – опять что-то натворил. Именно Хмара на прошлые ноябрьские праздники в переходе под площадью Октябрьской революции вступил в драку с полковником милиции, якобы защищая какую-то бомжиху. Произошедшее обернулось страшным скандалом – сначала со скандалом с него сняли депутатскую неприкосновенность, затем – со скандалом задерживали с ОМОНом в этой самой гостинице, потом – со скандалом и митингами у здания райсуда – судили. Прошлой осенью – за нападение на милиционера ему дали два с половиной года условно. Хмара потерял депутатство, но до сих пор участвовал в неофициальных заседаниях фракции, как депутат.

– Что случилось?

– Степан Леонидович попал в отделение… без документов. Если вы его опознаете – мы его оформлять не будем, отпустим. Нам проблемы не нужны. А так…

– Да, да, конечно. Куда…

– Мы на машине. Тут недалеко…

– Да, конечно. Поехали…

Они вышли под козырек отеля в сгущающуюся темноту. Там стояла Волга с работающим двигателем, двадцать четвертая…

– Вперед или назад сядете, Игорь Иванович?

Юхновский сел вперед, подполковник сел за водителем, и сзади – сидел еще какой-то здоровяк. Волга резко сдала назад, поперла вверх по Институтской, пролетела мимо конторы Госбанка…

И только когда они выехали на шоссе, Юхновский понял, что что-то не так, и недоуменно спросил:

– Куда мы едем?

Тогда ремень, которым он пристегнут народный депутат Юхновский – вдруг натянулся, и перехватил дыхание.

– Не дергайся, с…а! – жарко шепнули в ухо с заднего сидения – замочу…

Приднестровье-Киев. 05-07 июня 1992 года

– Денис Андреевич…

Заместитель председателя МГБ ПМР – поднял усталые, красные от недосыпа глаза на вошедшего.

– Чего тебе?

– Воздух116.

– Сюда переведи.

– По вертушке.

Дэн выругался под нос, поднялся.

– Я сейчас.

Щелкнул в замке ключ… я посмотрел на часы на столе. Девять часов… десятый.

Глаза слипались, и в голове какая-то странная, тянущая пустота. Плохо всё…

Все очень плохо. Хотя хорошо уже то, что я жив еще. Могло быть и совсем-совсем по-другому.

Прорыв террористической группы и покушение, налет на конспиративную квартиру Министерства безопасности даже в условиях необъявленной войны – это ЧП республиканского масштаба, пусть эта республика и трижды непризнанная. К месту перестрелки – подоспела маневренная группа комендатуры, потом приехала и группа из МГБ – но им осталось лишь сфотографировать трупы. Сгоряча и в темноте – чуть меня не пристрелили, приняв за боевика. Хорошо, опознались.

Официально все это было прорывом молдавской ДРГ с того берега, а неофициально… все понимали, что дело очень хреново. Тут уже была политика – маленькая ПМР зависела не от России, а от Украины, так как граничила именно с ней. И если Украина, подобно Молдове, перекроет границу, то всё – конец сепаратистам. Пока этот вопрос вяло обсуждался на Президентском совете, что делать с Приднестровьем, не знали точно так же, как не знали, что делать с Прибалтикой, Абхазией, Карабахом, Таджикистаном. Но если тут замешаны соображения более высокого порядка…

Возможно, кстати, звонок по вертушке касается меня, и совершенно необязательно, что он исходит из Москвы. Может, и из Киева. Для справки: зимой этого года совершенно неожиданно для всех поломалась система боевого управления войсками Киевского военного округа… Вышла из строя многократно резервированная и рассчитанная на управление войсками в условиях ядерной войны система управления. И чинили ее несколько дней, и все это время войска КОВО были подчинены неизвестно кому. Что это было? А как хочешь, так и понимай…

И если это звонок действительно насчет меня, то не думаю что ПМР и дальше станет меня защищать. Сдадут по-тихой и всё, и на Москву не посмотрят. Москва далеко, а Киев рядом, и всё можно сделать честь по чести – на мне всё-таки розыск. Как говорил один из людей, учивших меня – «если хочешь выжить, не строй из себя, а тупо следуй».

Решетки на окнах, да и… смысл? Да… тяжела ты доля… посланца некогда всемогущего центра в то время, как держава медленно но верно, разваливается на части, и отдельные эти части – начинают дрейфовать уже сами по себе…

Щелкнул ключ в двери, вошел Денис. Увидев его, я приподнялся на стуле – мой друг был каким-то… Лицо мучнисто-белое и глаза… Я уже видел такие глаза и лучше бы не видеть. В Карабахе у офицера московского ОМОН после боя с отрядом федаинов – крайний раз.

– Что? – спросил я.

– В Киеве государственный переворот – сказал Денис – захвачена Рада. Человек пятьдесят, со стволами… И говорят, Кравчук… убит.

…

А уже через час – я был на бывшем ДОСААФовском аэродроме, у гудящего моторами старенького АН-26. Со мной был Денис и руководитель МГБ ПМР Лерман. Экстренный рейс. В самолете я был один.

Я пожал руки обоим, Лерману сказал: «Спасибо». Денис в ответ крикнул: «Удачи!» – и еще что-то, но работающий мотор разнес своим пропеллером эти слова на куски.

Да… удача мне точно не помешает.

…

Как мы летели…

Низом, не поднимаясь выше двухсот – трехсот метров, как над вражеской территорией. И я понимал, почему – никто вообще не был ни в чем уверен – что происходит, и вообще Украина – это часть Союза или нет.

Я сидел в кабине пилотов, мне там подложили кое-что – жить можно. И если умирать, то вместе и разом. Слушал переговоры.

– Где садимся!? – крикнул я, когда самолет явно стал выполнять посадочный маневр.

– Борисполь!

– А чего не Жуляны?

– Не принимают.

…

В Борисполь я попал к самому началу представления…

Кратко расскажу о