– И больше вы никогда не пытались их помирить? – не поверила Яна, – ведь понятно, что дед осознал свою ошибку. Когда я по твоему совету бродила по городам Эргоса, изучая жизнь обычных людей, не раз слушала рассказы случайных попутчиков или соседей по столу в харчевне. В таких местах люди почему-то становятся разговорчивее и без сомнений открывают незнакомцам, особенно немолодым травницам семейные секреты. И особенно горько каются те, кто навсегда потерял любимых по глупости или навету завистников.

– Ты права, мы сдались далеко не сразу. И больше всего ошибок наделали именно в тот, первый приезд. Пытались с ними поговорить, убедить, а однажды даже заманили хитростью в рыбацкую хижину и закрыли там самыми мощными щитами. Они объединились… но лишь против нас. И снимали купола так дружно, что мы чуть не поверили в успех своего замысла. А они, разметав по дощечке домишко, вырвались на волю и отчитали нас сначала вместе, потом по отдельности. К вечеру отец за баснословную цену выкупил у местного торговца его судно и умчался в Одзиен. А мать ушла к Манвилю поиграть с правнуком и осталась там ночевать, давая нам возможность прочувствовать степень ее обиды. А утром велела уезжать, и возвратиться лишь тогда, когда мы поймем, что не имеем никакого права решать чужие судьбы по собственному желанию. Людей нельзя сводить насильно, как скотину, это оскорбительно и мерзко. Братья уехали, Леон тоже, а я осталась, хотя ни на что уже не надеялась. Просто сидела целыми днями у моря, смотрела на волны и вспоминала свое детство, пытаясь понять, в какой момент между моими дружными, любящими родителями пролегла еще незаметная трещинка. Мать сдалась через полторы декады, пришла со слугами, поставившими неподалеку шелковый шатер и накрывшими там стол.

– Идем пить чай, Иза, – позвала она, когда прислуга удалилась.

Я послушно и молча встала с песка и пересела на заваленный подушками ковер. Так, как делала в детстве, когда меня незаслуженно наказывали за чужие проделки.

– Мне понятна твоя обида, – подвинув мне чашку, вздохнула мать, – но ты не знаешь одной детали. Ваш отец всю молодость был, как теперь говорят, нарасхват у женщин всех возрастов. И потому не спешил жениться, ему и так было хорошо и весело. Да ты и сама видела, какими взорами одаривали его глупенькие ученицы, которых я помню еще маленькими девочками. Ведь все они потомственные магини. Альди достаточно было подать знак, чтобы они бросились ему на шею, как их бабушки много лет назад. И хочу сказать тебе по секрету, в юности я сама была одной из тайных почитательниц принца. Но запретила себе даже думать о нем, так как не желала повторить печальной судьбы девиц, оставшихся с разбитым сердцем. Но у них хотя бы имелись титулы, поместья, состояния и заботливые родители, а у меня лишь дар, да незапятнанная репутация. К тому же дар мой тогда был слабоват, а работы в городе для мага огня не так уж много, особенно в начале лета и все самые выгодные контракты разбирали более опытные коллеги. Особенно везло примкнувшим к северному ордену… а я, боязливая сирота из монастыря, даже не догадывалась, что могу просто подойти к любому магистру и они обязательно помогут. Наконец повезло и мне, на всё лето нанял управляющий именьем чистить поля от грызунов и земляных ос. Впервые в жизни после потери семьи я почувствовала себя самостоятельной и независимой и тотчас приступила к работе. Дело было несложным, поставить вдоль поля стенку огня и, добавив ему некоторых ингредиентов, создать плотную дымовую волну. Вот она и боролась с вредной живностью. Дым и язычки огня тугим валом катились по полю, выгоняя из нор и укрытий незваных гостей, заодно очищая почву и кусты от всяких тлей, жучков и слизней. К вечеру я едва не падала с ног, но не сдавалась, решив очистить и последнее поле по эту сторону речушки. Но едва едкий дым достиг середины поля, оттуда раздался разъяренный рык и из ниоткуда выскочил огромный секач. Диких животных я не боялась, огонь – лучшая защита. Но в тот раз, бросая в зверя огненное копьё, совсем позабыла, что резерв почти пуст. А накопители для меня были недостижимой роскошью. Кабан налетел как вихрь, поддел клыками, и только недорогой амулет спас меня от страшных ран, а может и худшего. Но зато я ударилась головой о что-то твердое и потеряла сознание. А когда пришла в себя, не поверила собственным глазам, рядом сидел принц и ругался как портовый грузчик. Разумеется, на меня. И на тех идиотов, которые нанимают на сложную работу зеленых подростков, не умеющих защитить самих себя.

– Где ты видишь подростка? – возмущенно огрызнулась, не понимая, откуда он взялся, – я уже совершеннолетняя.

– Как? – почему-то очень удивился Альди, – так ты еще и девчонка? И чего тогда тут делаешь? Почему тебе не сидится спокойно дома? Пороть тебя некому!

– Да, – ответила я холодно, рывком поднимаясь с земли, политой чем-то бурым, – некому. Кормить тоже некому. И дома тоже нет. Вот и работаю.

Отвернулась и побрела в сторону поместья, сильно подозревая, что работы у меня уже тоже нет.

– Эй! – приказал он властно, – вернись!

– И не подумаю. Ты мне не командир и слушать тебя я не обязана.

– Я – принц!

– Ну и радуйся. Значит у тебя есть и дом и кому пороть.

Настроение ухудшалось с каждым шагом, стоило вспомнить, что на покупку удобного для работы мужского костюма ушли последние монетки, выданные мне доброй матушкой настоятельницей на прощание. Хотя она взяла с меня обещание вернуться, если будет трудно, я истово надеялась, что такого никогда не случится.

– А где же ты жила? – оказывается, принц упорно шел следом.

– В монастыре.

– А родители… – он вовремя спохватился, но я ответила, понимая, что если красавцу сердцееду захочется, он через час будет знать обо мне все до капли.

– Утонули. В шторм.

– А дом?

– Не было. Они снимали жилье. Потом нашли выгодное место и решили переехать.

– А ты?

– Меня оставили няне, заплатили ей за год. Не всем хозяевам нравятся работники с малыми детьми. Все выяснил? А теперь иди по своим делам. Спасибо, кстати, что спас.

– Не за что, – мрачно буркнул он и нехотя признался, – это я его на тебя выгнал. Испортила всю охоту.

– Какая весной охота?

– Обычная… давай я тебя почищу, а то управляющий испугается.

Ответить я не успела, облако теплого пара опустилось на голову, завертелось веретеном и исчезло, обдав напоследок прохладой, несущей аромат цветущих яблонь. А потом исчез и принц. И мне оставалось только радоваться, что вовремя. Его природное обаяние уже начало действовать и я все чаще ловила себя на совершенно не совпадавшем с моими проблемами дурацком желании улыбаться во весь рот. Ты еще не задалась вопросом, зачем я рассказываю тебе про тот случай, Иза? Все очень просто, именно он и зацепил самого ярого ловеласа внутренних королевств. Он появился в имении через три дня, легко подружился с хозяевами и стал почти членом их милой семьи. А мне как раз хватило этих трех суток, чтобы обдумать, к чему может привести его упорный интерес, и взять себя в ежовые рукавицы. Альди ухаживал все настойчивее, потом начал делать предложения, но я не сдавалась, памятуя, как легко он терял всякий интерес к вчерашней фаворитке, едва обнаружив новую цель. И тогда он придумал эту клятву… дать друг другу право гордо уйти, ничего не требуя и не обвиняя, если станет понятно, что отношения изменились. Я подумала и согласилась… меня всегда раздражала и тяготила глупость женщин, с мольбами и слезами ползущих на коленях за уходящими от них мужьями или возлюбленными.