к принцу. – Я убил Хандаку. Скоро поднимут тревогу.

– Значит, надо быстрее убираться, – подала голос Кёко. – Узнала, что хотела?

Мико кивнула, привязывая к поясу свой меч. Райдэн сумел отыскать их оружие и свой веер. А вот одежды не нашлось, пришлось остаться в той, что подарил Акайо.

– Расскажу по дороге. – Мико хлопнула по ножнам, готовая отправляться в путь.

Императорская конюшня обеднела на три лошади. Райдэн выбрался из дворца с помощью веера, поэтому коней пришлось перераспределить. Мико так и осталась на своей гнедой кобыле, Райдэну достался конь соловой масти, на котором уехал из дворца Хидэо. У Кёко был свой – белый конь без имени, но на котором она путешествовала уже долгие годы, а Хидэо делил с Ханзо вороного жеребца. Самостоятельно сидеть в седле Хидэо не мог дольше пары часов, поэтому помощь Ханзо была ему необходима.

Они двигались на север, к бреши, о которой знала Кёко и которая позволила бы им всем вернуться в земли Истока. Веера Райдэна не хватило бы, чтобы пронести каждого над океаном. Путь растянулся почти на неделю. Они старались избегать больших дорог и часто останавливались, чтобы Хидэо мог полежать и отдохнуть. Ночевать приходилось в лесу и есть то, что добудет своим луком Кёко. К концу путешествия одежда Мико превратилась в вонючее, покрытое пылью тряпьё, и мечтала она лишь об одном – поскорее искупаться.

– А-а-а! Скорее бы добраться до приличного онсэна, – протянула Кёко, разминая затёкшую спину после долгой езды верхом. – От меня воняет, как от борова.

Они остановились на опушке леса, чтобы устроиться на ночь. Пока Райдэн занимался костром, Кёко с Мико вычищали лошадей, Хидэо отдыхал, прислонившись к дереву, а Ханзо тенью стоял за спиной принца.

– Эй, ты! – не церемонясь крикнула ему Кёко, сняла со своего коня походный котелок и бросила в Ханзо. Демон ловко его поймал и вопросительно уставился на Кёко. – Не стой без дела. Сходи за водой. Слышишь? – Она постучала себя указательным пальцем по уху. – Река шумит.

Ханзо не ответил, покосился на Хидэо, и только после того как принц благосклонно кивнул, развернулся и бесшумно растворился в чаще.

– Как так получилось, что на службе у императора завелись демоны? – задал Райдэн вопрос, который последние несколько дней у всех вертелся на языке. – Они же все заперты в Бездне.

Хидэо смущённо улыбнулся.

– Это тайна, которой не знаю даже я. Пока что. Об их происхождении знают только император и несколько доверенных лиц. Шинокаге были при дворе, сколько я себя помню. Ханзо или сам не знает, или просто отказывается мне рассказывать, сколько бы я ни спрашивал. Но как только я взойду на престол, меня посвятят в их тайну, и Шинокаге присягнут мне на верность. Только боюсь, тогда уже я не смогу поделиться секретом с вами. Но Ханзо… хороший.

Мико вспомнила, как быстро и безжалостно он отрезал голову своему собрату, и невольно сглотнула.

– Он демон, – напомнил Райдэн и взмахнул веером, помогая костру разгореться. – Демоны не бывают хорошими.

– Разве не то же самое говорят о ёкаях? – улыбнулся Хидэо. – Ханзо подарили мне на пятнадцатилетие, и за следующие пятнадцать лет он ни разу не дал мне повода усомниться в своей верности. Да, он… другой, совсем не похож на человека, ему чужды наши страсти и слабости, но он никогда не причинит вреда тому, кому служит, как и другие Шинокаге. Также это не значит, что в Бездне не заперты кровожадные демоны, не способные на любовь и верность, которые убьют любого, кто попадётся им на пути. Но если мы будем делить народы на хорошие и плохие, не глядя в глаза и в сердце тем, с кем имеем дело, то мир никогда не придёт на наши земли. Разве не с этой мыслью ты пришёл на порог моего дворца, тэнгу?

Райдэн хмыкнул, но кивнул:

– Справедливо.

– У меня всё равно от него мурашки по коже. – Кёко бросила на землю седло. – И этот запах… Я годами мучилась, пытаясь понять, почему он так странно пахнет. Мог бы и сказать мне, кто тебе служит.

– Прости, Кёко. Ты не спрашивала, а я не думал, что это важно. Ханзо – это просто Ханзо, мне всё равно, как он выглядит и какая кровь течёт в его жилах.

Мико посмотрела в искренние, широко распахнутые глаза Хидэо и впервые за время их знакомства подумала о том, что из него, возможно, выйдет хороший правитель. Правитель с открытым сердцем, способный на великие поступки не из большой силы, но из большой любви.

– А ты могла бы сказать нам, что твоя пара – наследный принц. Пробраться во дворец тогда было бы гораздо проще, знаешь ли, – шутливо укорил Райдэн.

– О таком не болтают, знаешь ли, – передразнила его Кёко и села поближе к огню. – Да и кто ж знал, что вам приспичит лезть во дворец.

– Всё равно ничего не вышло. – Мико опустилась рядом. – Мы разозлили императора и почти развязали войну.

– Войны не будет, – уверенно ответил Хидэо. – Я верну своё право на престол и сделаю всё, чтобы этого не допустить. Люди и ёкаи могут жить в мире, и мы с Кёко тому доказательство. Отец просто слеп, и не увидит это. Он не понимает, что в конце концов все только выиграют от этого объединения. Ёкаи получат новую жизнь, а люди – магию, которой сами себя лишили. Разделение же делает нас слабыми и уязвимыми. Всех нас. Но скоро всё изменится. Мы сможем это изменить.

Вернулся Ханзо и молча поставил полный воды котелок на огонь. На остриё его нагинаты были нанизаны три большие серебристые рыбины.

– О, мне не придётся сегодня охотиться! – воскликнула Кёко и радостно хлопнула в ладоши. – Спасибо, Ханзо!

Ханзо не ответил, перевернул нагинату, стряхнул рыбу на траву, и оружие исчезло.

Ни Хидэо, ни Ханзо дел с сырой рыбой не имели, поэтому готовкой занялись Кёко, Мико и Райдэн. Хидэо подбадривал их игрой на флейте, а Ханзо сидел чуть поодаль и наблюдал.

– Вы очень красиво играете, принц, – сказала Мико, быстрым и привычным движением ножа выпуская рыбе кишки.

Хидэо отнял от губ флейту, улыбнулся и повертел инструмент в руках, будто припоминая что-то.

– Меня научила сестра, и эту флейту тоже она мне подарила. Сацуки играет прекраснее всех, кого мне доводилось слышать. Ещё лучше она поёт. – Он печально вздохнул. – Жаль, что пришлось её оставить. Думаю, ей бы понравились земли Истока.

– Она справится, – сказала Кёко, с ног до головы покрытая блестящей чешуёй, и шмыгнула носом. – Ты всё равно не можешь вечно её защищать от Такаюки.

– Защищать? – спросила Мико.

– Сацуки родила наложница, –