– У них на обложке есть штрихкоды библиотеки. Это снижает их ценность?

– В общем, нет. Их можно удалить, и я знаю всех реставраторов в нашем бизнесе.

И наверное, всех фальсификаторов.

– А как мне вам их показать? – спросила Мерсер.

– Положите в сумку и принесите сюда. – Потом, подумав, Брюс повернулся к ней: – Нет, лучше я заеду к вам в коттедж. Мне хочется его посмотреть. Я много лет проезжал мимо и всегда считал его одним из самых красивых на пляже.

– Если честно, мне бы и самой не хотелось расхаживать с такими книгами.

9

После обеда время тянулось медленно, и Мерсер не смогла удержаться от соблазна позвонить Элейн с новостями. Их план продвигался быстрее, чем они предполагали, и теперь Брюс заглотил наживку с книгами. Элейн никак не могла поверить, что Брюс действительно намеревался заехать в коттедж.

– А где сейчас Ноэль? – спросила она.

– Полагаю, во Франции. Ее магазин закрыт на неопределенный срок, пока она закупает антиквариат.

– Отлично! – одобрила Элейн. Она знала, что накануне Ноэль вылетела из Джексонвиля в Атланту, где в 18:10 села на самолет «Эйр Франс», совершавший беспосадочный перелет в Париж. Она прибыла в Орли по расписанию в 07:20 и в 10:40 вылетела в Авиньон. Их человек на месте сопроводил ее до квартиры на Рю д’Альже в старой части города.

Брюс приехал в коттедж в седьмом часу, а Ноэль в это время ужинала с представительным французским господином в знаменитом маленьком ресторанчике «Ля Фуршет» на Рю Расин.

Мерсер наблюдала сквозь закрытые жалюзи, как к дому подкатил «Порше» с откидным верхом, который она видела на стоянке дома Брюса и Ноэль. Брюс переоделся в шорты цвета хаки и тенниску. В сорок три года он был худощавым, стройным и загорелым, и хотя Мерсер не слышала от него о занятиях спортом, за своей формой он явно следил. После двух долгих ужинов она знала, что Брюс мало ел и пил в меру. Как и Ноэль. Они знали толк в хорошей еде, но ели совсем немного.

Брюс нес бутылку шампанского – свидетельство того, что не любил терять время. Стоило его жене/подруге уехать, как он тут же переключился на новую пассию. Во всяком случае, Мерсер так решила.

Она встретила его у двери и показала дом. На столике для завтрака, где она пыталась писать свой роман, лежали две книги.

– Похоже, мы будем пить шампанское, – заметила она.

– Это просто подарок на новоселье, может, и пригодится.

– Я поставлю его в холодильник.

Брюс сел за столик и принялся разглядывать книги, не скрывая волнения.

– Можно?

– Конечно. Это же просто старые библиотечные книги, не так ли? – усмехнулась Мерсер.

– Вот уж нет!

Брюс осторожно взял «Осужденного» и погладил, будто редкую драгоценность. Не открывая книги, он внимательно осмотрел суперобложку, ее лицевую и тыльную стороны, корешок. Потерев обложку, он тихо произнес, будто разговаривая с собой:

– Обложка первого издания, яркая, не выцветшая, никаких сгибов или дефектов. – Брюс медленно раскрыл книгу и стал изучать оборот титула. – Первое издание, выпущено в свет издательством «ЛСЮ-Пресс» в январе 1985 года. – Пролистав несколько страниц, он закрыл книгу.

– Отличный экземпляр! Я впечатлен. А вы ее читали?

– Нет, но читала несколько детективов Берка.

– Мне казалось, вы предпочитаете авторов-женщин.

– Да, но не ограничиваюсь ими. А вы с ним знакомы?

– О да. Берк был в магазине дважды. Отличный парень.

– И у вас два таких экземпляра первого издания?

– Да, но я постоянно ищу новые.

– И что бы вы сделали, купив еще один?

– А он продается?

– Возможно. Я понятия не имела, что эти книги такие дорогие.

– Я бы купил ее за пять тысяч долларов, а затем постарался перепродать вдвое дороже. Среди моих клиентов есть серьезные коллекционеры, и я знаю пару-тройку, которые бы с удовольствием ее приобрели. Несколько недель мы будем торговаться. Я стану скидывать, они добавлять, но для себя я решу, что должен получить семь тысяч. Если это не удастся, я запру книгу в подвале лет на пять. Первые издания – отличные инвестиции, поскольку напечатать их снова невозможно.

– Пять тысяч долларов, – повторила Мерсер ошеломленно.

– Причем деньги сразу.

– А я могу поторговаться?

– Конечно, но шесть – мое последнее предложение.

– И никто никогда не узнает, откуда они? В смысле, их нельзя будет отследить? И выйти на меня или Тессу?

Брюс рассмеялся над вопросом:

– Конечно, нет. Это мой мир, Мерсер, и я играю в эту игру уже двадцать лет. Эти книги исчезли несколько десятилетий назад, и ни у кого не возникнет никаких подозрений. Я выставлю их на продажу своим клиентам в частном порядке, и все будут счастливы.

– И никаких записей?

– А где? Кто может вести учет всех первых изданий в стране? Книги не оставляют следов, Мерсер. Многие из них передаются как драгоценности – не всегда учитываются, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Нет, не понимаю.

– Они не фигурируют в завещаниях.

– А-а, поняла. А их крадут для перепродажи?

– Бывает. Я не стану связываться с книгой, если ее происхождение более чем сомнительно, но невозможно посмотреть на книгу и определить, что она украдена. Возьмите, к примеру, «Осужденного». Его первый тираж был маленьким. Со временем большинство книг из него исчезло, что повысило ценность оставшихся, особенно тех, что сохранились в хорошем состоянии. Но на рынке по-прежнему еще много экземпляров, и все они идентичны, во всяком случае, после выхода из типографии. Многие передаются от одного коллекционера другому. Думаю, краденых тоже хватает.

– А могу я проявить бестактность и спросить, какое первое издание является самым ценным в вашей коллекции?

Брюс улыбнулся и на мгновение задумался.

– В этом нет ничего бестактного, но лучше об этом не распространяться. Несколько лет назад я купил идеальный экземпляр «Над пропастью во ржи» за пятьдесят тысяч. Сэлинджер редко подписывал свой шедевр, но эту книгу он подарил своему редактору. Она находилась в его семье много лет, и ее редко брали в руки. Она в отличном состоянии.

– И как вам удалось ее достать? Извините, но это потрясающе интересно.

– Слухи о ней ходили многие годы, и я допускаю, что их источником была сама семья редактора, почувствовавшая запах больших денег. Я разыскал племянника, вылетел в Кливленд и не отставал от него, пока не уговорил продать мне книгу. Она никогда не появлялась на рынке, и, насколько мне известно, о ее нахождении у меня никто даже не подозревает.