В кадастровой службе никакого Петра нет – я проверил. Кто-то специально Марковну из дома выманил, причем этот кто-то знал о ее сломанном заборе и об истории с кадастровой службой.

– Занятно, – произнес Шубин. – А что, Марковна совсем одна живет? И родственников у нее никаких нет?

– Есть у нее племянник. Сам он в Питере живет, к тетке приезжает редко. Говорят, он в Ушкове школу оканчивал, но я в то время там еще не работал. Я видел его пару раз – мужик солидный, представительный, на «мерсе» ездит.

– На «мерсе», говоришь? Что же это он для своей тетки на новый забор не раскошелится?

– Это, конечно, не мое собачье дело, но я как-то слышал от Марковны, что племянник хотел справить ей новый забор и даже заказал его, но она отказалась, узнав, сколько он стоит. По ее мнению, нельзя так беспечно сорить деньгами. Марковна – тетка старой закалки. Знаю таких – они и подаренными им дорогими вещами не пользуются, и деньгами тоже – все в чулок складывают.

Впереди мелькнул знак «Ушково». Машина свернула с шоссе и покатила по ухабам узкой поселковой дороги. В последние дни заметно потеплело, и в Ушково приехали дачники.

– Прибавилось мне головной боли, – посетовал участковый. – В мертвый сезон здесь тишь да благодать – конфетка, а не участок!

Как только они подъехали к даче Эммы Львовны, из-за забора показалась голова бдительной Марковны. Пожилая женщина смерила прибывших настороженным взглядом.

– Ездят и ездят, ездоки, – проворчала она, но ее слова сыщики не услышали – их заглушил надрывный лай Жучки.

– Здорово, Марковна! Что-то ты, мать, нынче не в духе, я смотрю? – поприветствовал ее Иван.

– И тебе не хворать. Что это вы сюда зачастили? Все преступников ловите? Нашли кого-то уже, что ль?

– Нет пока.

– Ну, ищите, – благословила их Марковна. Она взяла ведро и направилась в огород, откуда наилучшим образом просматривался соседский участок.

Зайцев достал из кармана ключи и отворил тяжелую дверь дома Эммы Львовны.

«Хоромы – дай бог каждому», – подумал Шубин, разглядывая обстановку. Сам он жил в коммунальной квартире и дачу имел на шести сотках в непопулярном Синявине.

Светлая, с широченными окнами веранда, просторный холл, кухня – всюду уют и новая мебель; а вот и гостиная – в ней, судя по записям в протоколе, и обнаружили тело хозяйки.

– Как зовут племянника Марковны? – задумчиво спросил Анатолий. – У нас фигурант по одному делу тоже в Ушкове в школе учился.

– Андрей. Андрей Левашов.

– Надо же, какое совпадение, – нервно улыбнулся Шубин, не зная, к добру ли это или нет. – Когда он в последний раз здесь был?

– Я его видел в марте, и то не его самого, а его «мерс» во дворе у Марковны. Наверное, приезжал тетку с праздником поздравить. Об этом лучше у нее самой спросить.

После осмотра дома сыщики направились к соседке. Марковна их уже ждала, стоя в боевой позе (руки в боки) на крылечке.

– Зачем вам мой Андрюша? – подозрительно спросила она.

– Ты в субботу ничего не видела, так, может, твой племянник что-нибудь видел, он ведь приезжал к тебе, – с невинной улыбкой произнес Патрин. – Он мужчина серьезный, обстоятельный, его помощь нам бы ох как пригодилась!

– Да уж, Андрюша у меня молодец, выучился, в люди вышел, карьеру сделал! – гордо сообщила женщина. – Не было его здесь – у него в Ленинграде работы много. В последний раз он на Восьмое марта приезжал, подарил мне микроволновую печь. Красивая очень, с этим, как его… сенсорным управлением. Дорогущая, наверное!

– С сенсорным?! – изобразил удивление Иван. – Можно поглядеть?

– Пожалуйста. – Марковна впустила сыщиков в дом. Она открыла набитый до отказа старомодный комод и указала на среднюю полку. – Вот она, моя красавица.

– Класс! Не печка, а мечта! – восхитился Зайцев. – А отчего это она нераспакованная?

– Так сохранней будет, – объяснила хозяйка.

– Хороший у тебя племянник, раз такие шикарные подарки тебе делает.

– И не говорите. Он у меня умница, не то что у некоторых – у тех дети шалопутами выросли. – В глазах Марковны заплескались солнечные лучики – она очень любила хвастаться племянником. – Садитесь. Поди, устали с дороги? Сейчас я чайку приготовлю.

Хозяйка проворно сервировала стол посудой из серванта, достала из буфета конфеты и вафли.

– Я всегда знала, что из Андрея толк выйдет, несмотря на то, что учителя на него всякую напраслину наговаривали. Они считали, что если ребенок в интернате для дебилов учился, то на нем надо поставить крест.

Шубин от удивления чуть не подавился конфетой. Левашов учился в интернате для дебилов?! Хорошие, значит, там были учителя, если воспитанники успешными бизнесменами становятся.

Сестры Вера и Софья рано остались без родителей. Сначала их тянула бабушка, потом, когда старшая, Вера, подросла, весь груз забот лег на ее хрупкие плечи. Девочки были очень разными как внешне – Вера была крепко сбитой, кареглазой шатенкой с упрямо вздернутым носом, а Софья – тростинкой на тонких длинных ногах, белокожей и светловолосой, так и по характеру. Вера была серьезной и ответственной, как и полагается старшим детям, а Софья – беспечной мечтательницей, верившей в сказочных принцев. Не зря сказано в Священном Писании: «И все, что ни попросите в молитве с верою, получите». Сонечка молилась редко, только на Пасху, когда бывала в церкви, но верить в свои мечты не переставала никогда. Принц действительно в один прекрасный момент появился и увез юную Софью в Приморск, а Вера так и осталась в старых девах.

Муж, любящий и работящий, дом – полная чаща, у них даже был собственный автомобиль «Лада Самара» (роскошь по тем временам). Софья родила двух сыновей, это была счастливая семья. О таких говорят: жили долго и счастливо и умерли в один день.

Младшенький, Сережа, лежал в тубдиспансере. Потом Сережу выписали, и они всей семьей – мама, папа и брат – поехали его забирать. Перед самым поворотом к поселку, где находился диспансер, выскочил мотоциклист. «Лада» вильнула, пытаясь избежать столкновения, и врезалась во внезапно появившийся на дороге междугородный автобус. Автобус шел пустым, так что там никто не пострадал. А Софья вместе с мужем погибли. Их шестилетний сын отделался сотрясением мозга и парой синяков. Но душевное состояние мальчика вызывало тревогу – из прежнего счастливого малыша он превратился в замкнутого волчонка с тяжелым, как у каторжника, взглядом. В Приморске Левашовы жили одни, и никого из родни, кто присмотрел бы за осиротевшими детьми, не нашлось. Вера, узнав об этом несчастье, двинулась в Приморск. Жила она небогато и часто болела, но племянников бросить не могла. Она привезла их в Сестрорецк, в свою однокомнатную квартирку. Через месяц, вымотавшись из-за похорон и переездов, Вера слегла. Ее положили в больницу, а детей отправили в детский дом. Ей сказали, что она сможет их забрать, когда здоровье ей позволит за ними присматривать. Сергея определили в общую группу, а его брата, который так и не оправился после автокатастрофы, – в коррекционную.