Ну и ну! Какие страсти бушуют за закрытыми дверями соседских квартир. Я даже представить себе такое не могла.

– Так что ты Артему всю малину испортила. Когда он понял, что это ты, а не вымогатели, пришлось ему срочно стирать кетчуп с рубашки и отлеплять бутафорский ножик. И делать вид перед милиционерами, что тебе все пригрезилось. А мы ему новую встречу назначили – на старом кладбище, вдали от посторонних глаз.

Что ж, и эта загадка объяснилась. Артем на кладбище шел не останки закапывать, а по требованию вымогателей.

– Одним словом, пришлось ему все-таки расстаться с деньгами, – продолжила Лариса. – После чего я к нему вернулась, но лишь затем, чтобы уйти. Теперь у меня новая жизнь на другом конце Москвы.

– А спортклуб старый, – констатировала я.

– Да просто у меня здесь годовой абонемент, жалко, если пропадет. Вот и мотаюсь…

Да-а, видимо, жадность – это заразно…

Я шла домой и размышляла об этом. Кто все-таки прав, кто виноват. Кто кого больше достал. Кому сочувствовать, кого осуждать. Я вспомнила, что говорила Люба:

– Они с Ларой очень разные. Он – скучный, себе на уме, а она – открытая, любит повеселиться. Но он денег много не давал. Все время подчеркивал, что он ее облагодетельствовал. Из глуши в столицу перевез. И она по гроб жизни обязана быть примерной женой – стирать, убирать, готовить, принимать лишь его гостей, носить те вещи, которые он для нее выберет. Зануда редкая этот Артем. Ларка говорила, что с его шофером веселей, чем с ним самим. И как она его сначала не разглядела? Хотя, понятно, как. Парень такой крутой из Москвы прикатил. Пообещал ей новую жизнь. Обручальное кольцо надел, жилплощадь предоставил, шубу норковую купил. Только разве в этом счастье? Не любила она его, задыхалась рядом с ним…

Но у тети Нюры было иное мнение:

– Не доводит до добра женитьба на лимите. Не удивлюсь, если эта девица Артемку прикончила, чтобы квартиру в Москве заграбастать…

Что ж, похоже, обе они не ошибались…

В лифте я оказалась вместе с супругом Любы Митей. Хотя язык не поворачивался так его назвать. Выглядел он как Дмитрий. Видимо, только что вернулся из рейса. Был в форме, весь такой подтянутый, мужественный. Командир экипажа. Можно понять его стюардессу. Но жена и ребенок все же важнее.

– Передавайте привет жене, – улыбнулась я, когда он выходил.

Он задержался в дверях.

– Это вряд ли получится, – буркнул летчик.

Неужели они до сих пор не разговаривают? Что за дурацкий бойкот! Так еще ребенок вырастет с нарушениями речи.

– Только не говорите, что все еще ее молча презираете, – не смогла сдержаться я. Хотя вообще-то не следовало лезть в чужие дела. – Ведь Черную вдову арестовали, ваши кольца вернули.

– Лучше бы мы просто не имели к этому никакого отношения! – сердито засопел Митя.

– Люба стала жертвой не собственной глупости, а преступницы, – напомнила я. – Любой бы испугался и все отдал…

– Не уверен!

– Дмитрий, я бы на вашем месте не сердилась на жену, а радовалась. Она ведь все была готова отдать за ваше семейное счастье. Не нужно ей золото, ей вы нужны. Повезло вам с Любовью!

А ведь некоторые дамочки, не будем показывать пальцем, согласны сами себя у мужа украсть и выкуп потребовать, чтобы было на что свить гнездышко с любовником.

Летчик так на меня посмотрел, как будто впервые увидел. Наверное, с этой точки зрения он взглянуть на произошедшее даже не пытался. Надеюсь, я открыла ему глаза. И уж точно открыла рот.

Я специально не нажимала кнопку своего этажа, чтобы услышать, что он скажет при встрече супруге.

Он сказал:

– Здравствуй, Любовь!

Ура! Блокада прорвана.

Жизнь налаживается, и не только у меня…

В следующий раз на шашлыки мы поехали в расширенном составе, втиснув в машину Юры еще Николая, Ритку и ее детишек. Весна закончилась летом. И мы решили отметить это событие на природе. Но чтобы не вытоптать огород моих родителей, расстелили одеяло и поставили мангал на берегу дачного пруда.

– Согласитесь, летом жить веселее, – подняла я первый тост. – Не скользко и не грязно ходить на каблуках. Не холодно стоять на остановке. Да и всегда можно съесть какую-нибудь ягоду, кроме бананов. За лето!

Второй тост был за Юрой:

– За вкус победы!

Ой, кажется, это очень личное. Победа – это же я. Я ведь Виктория.

– За нашу Викторию и за ее очередную победу над преступностью, – продолжил мой жених.

– Да, лихо ты разделась с аферистами, которые окопались в нашем районе, – оценила Маргарита. – Не знали они, с кем связались. Иначе бы не покушались на твои рубины и на твой здравый смысл.

– Вот-вот! Некоторых это бы лишь напугало, но нашу Вику только раззадорило, – улыбнулся Сивоброд.

– Но у меня бы ничего не вышло без вас, – не осталась в долгу я. – Ритка меня вообще ввела в курс оперативной обстановки. Без нее я бы ничего и не знала про Черную вдову. А кто предупрежден, тот вооружен. Николай помог мне с историческими изысканиями. Ну а Юра просто спас мне жизнь…

И мы открыли шампанское. На этот раз я выпила гораздо больше двух бокалов или даже четырех, но чувствовала себя прекрасно. Если не считать легкого головокружения от успехов…

«Сейчас, оглядываясь на свое прошлое, на свои поступки и брак с Андреем, я не жалею ни о чем. Кто-то сочтет меня грешницей. Но я считаю, что грех – это жить без любви, с отвращением и ложью. Мы же были искренни и были счастливы, пусть и так недолго. И пусть Андрей изменял мне, пусть обманывал, но он любил. И я уверена, что любовь – самое высокое, прекрасное, ради этого и стоит жить…

Как же мне не благодарить Бога за это счастье! Пусть короткое, верно… До смерти буду благодарна ему за то счастье огромное, которое он мне дал и которое, во всяком случае, покрывает с избытком все его грехи.

Екатерина Толстая, 1919 год».

Андрей Львович Толстой.Родился в 1877 году, скончался в 1916-м. Сын Льва Николаевича Толстого.

Андрей Львович был многими любим за свою доброту, великодушие, благородство. Это был порывистый, страстный человек, храбрый и уверенный в себе. Он очень любил мать, которая обожала его и прощала ему все. Отец, оценив доброту Андрея, «самое дорогое и важное качество, которое дороже всех на свете», советовал ему применять свои идеи на благо народа. Андрей Львович не разделял взглядов отца, считая, что если он дворянин, то должен пользоваться всеми привилегиями и преимуществами, которые ему дает его положение.

Обучался он в гимназии Поливанова и Катковском лицее, но не кончил курса. В 1895 году поступил вольноопределяющимся на военную службу. Принимал участие в Русско-японской войне в чине унтер-офицера конным ординарцем. На войне был ранен, получил Георгиевский крест за храбрость. В 1907 году он поступил на службу чиновником особых поручений при тульском губернаторе.