Курт опять вздохнул:

- Отец запретил. Моя невеста была так давно обещана, так много связей было установлено с её отцом, столько надежд возлагалось на этот брак, что отступить означало бы оскорбить. Это я понял уже потом, а тогда отец просто запретил, и всё. Нагуляный, бастард, не известно от кого, сказал он. И слушать меня не стал, что у девушки я был первый, что род хороший, только бедный. Да ещё и всю эту историю окольными путями довёл до ушей моей невесты. А уж она не промолчала. Это было... громко.

Почему-то в памяти всплыло лицо Мараи. Даже улыбнулся, правда, криво, когда представил её на месте оскорблённой невесты. Она прекрасно смотрелась бы в этой роли -вся такая благородная, воспитанная, обиженная. Злая...

Сквозь редкий снова дым я увидел поникшие плечи деда.

- Дурень я был. Молодой, глупый дурень... - тяжело проговорил Курт, и порывистым, рваным движением вставил трубку в зубы, увидев сочувствие в моих глазах, и задымил, задымил, задымил.

- Перенесло меня к ней неожиданно. Из дому, и прямо к ней, на улицу. Она лежала на брусчатке, вокруг собирались люди, а чуть дальше останавливалась карета. Из воплей толпы я понял, что мою... мою женщину сбила карета.

- Она была вся в крови, и я не мог понять откуда столько. Накинул на неё простейшее заклинание заморозки. Быстро нашёл извозчика и помчал её в ближайший лазарет, не видя ничего, не понимая, где я и что происходит вокруг. Меня выставили за ворота, как только вышел лекарь осмотреть пострадавшую.

Надтреснутый голос затих. И опять между нами стояла тишина, наполненная только серыми клубами непрозрачного дыма. В горле было больно, но взять чашку с остывшим чаем в руки не решался — было страшно разрушить это скорбную тишину.

- На следующий день, когда я пришёл в тот лазарет, мне сказали, что моя женщина умерла

- большая потеря крови.

Веки сами опустились на глаза. Если дым сейчас станет хоть на один слой тоньше... Не хотелось бы увидеть глаза деда в этот момент.

- Мне жаль... - проговорил тихо.

- Да, - с натугой выдавил Курт. - Мне тоже. Потому что отец не дал мне даже погоревать -сыграл свадьбу. Молодая жена как только ни старалась, а по душе мне не пришлась. Потому ли, что не люба была или ещё почему, но детей у нас не было. Она, когда срывалась в скандал, винила во всём меня, мол, гулял много, обижал девок, вот и прокляли меня обиженные.

Я удивлённо выгнул бровь. Деда не было видно за дымом, но он почувствовал моё недоумение и ответил на мой непрозвучавший вопрос.

- Дура она была, - проворчал раздражённо. - Лезть не надо было в мою жизнь. Софи вот забеременела, даже амулет не стал препятствием. Значит, не во мне дело было. Не во мне...

Я потёр лоб - теперь уже обе брови топорщились от удивления. Невиданное дело — женщина забеременела с первого раза. У магов это было не так просто. В чём причина, было не известно, но детей у магов всегда было меньше, чем у людей без магии, но и ценность их была куда выше.

- И поэтому мой дед занял ваше место во главе рода? - тихо спросил я.

Я не был знаком с женой Курта. Даже не слышал ни разу, что он был женат. Но если не было наследников, то что с ней случилось? Умерла? Но почему он не женился ещё раз?

- Не только поэтому, - дым стал понемногу рассеиваться, истончаясь и всё меньше клубясь.

- Я опозорил себя.

- Что?!

Это точно было невольно. Но кто бы тут удержался от вопросов?! Моя привычка больше молчать рассыпалась, словно сухой песок на ветру. Дед Курт хмыкнул, и я даже рассмотрел, как он саркастически усмехнулся.

- Я подал на развод. А отец кричал, что не позволяет мне этого сделать и что отлучит меня от семьи. Потом забрал моё содержание. Но это было нестрашно - у меня к тому времени уже и свой капитал был. Небольшой, семьи не прокормишь, а вот самому прожить безбедно

- вполне. А когда он понял, что я не отступлюсь, пришёл ко мне умолять не оставлять род без главы. Я отказался. Мне было уже всё равно. Он просил, раз уж я опозорил себя разводом, хотя бы с девушки снять обвинения. Но я не стал слушать отца, и императору, когда он вызвал меня на разбирательство (раньше только император мог дать развод), сказал, что жена и мой отец обманули меня, разлучив с моей парой, оттого и детей нет.

Курт опять запыхтел трубкой, дым заклубился, и его фигура вновь растаяла за этими клубами. А история, похоже, ещё не закончилась. И точно. Двоюродный дед продолжил, немного зло, а может это была горечь:

- Доказательства у меня были. Года через три или четыре после свадьбы меня снова перенесло к моей Софи. Первое, что увидел - её лицо, снова мертвенно-бледное, снова волосы, прилипшие к потному лбу, снова дыхание загнанное и тяжёлое. Ей было очень больно... Но она была жива! И она... рожала.

Вопросы, восклицанья, ругань - вот что душило меня. Но усилием воли мне удалось всё это скомкать и выразить одним только удивлённым выдохом.

- Да, сынок, мне сказали неправду. Она выжила тогда, ребёнка нашего потеряла, но выжила. Я это уже много позже узнал. А когда возле её постели очутился, меня выгнали взашей - не место мужчинам там, где рожает женщина.

Я ушёл, конечно. Ушёл, чтобы не показываться ей на глаза, не напоминать о себе, о прошлом. Ушёл, но приложил немало усилий, чтобы разобраться во всём. Кто-то заплатил лекарю за то, чтобы он убедил меня в её смерти, кто-то оплатил её лечение тогда, в лазарете, кто-то прислал ей письмо от моего имени с требованием разрыва... Потом этот кто-то дал ей немалую сумму на открытие собственной мастерской в небольшом городке подальше от столицы, он же нашёл через подставных лиц ей мужа и купил скромный, но ухоженный домик.

Было и ещё кое-что. То, что я так и не узнал.

Все эти события после трагедии были неслучайны. Так? То, случайно ли она попала под карету? И случайно ли она потеряла ребёнка? И потеряла ли его в самом деле или ей помогли это сделать? Если это так, то кто мог всё это сделать?

С языка рвался вопрос «кто?», но я молчал. Может, это и неважно?.. Курт вздохнул и тем же надтреснутым глухим голосом продолжил:

- Этим кем-то мог быть либо мой отец, либо жена. А может, оба сразу. То, что свадьбу нашу сыграли молниеносно, только подтверждало причастность кого-то из них. Но выяснять дальше я не стал - просто подал на развод. И тем опозорил своё имя. Во главе рода не стоят одиночки-вдовцы ли, не сберёгшие свою женщину, разведённые ли, позорно отказавшиеся от жены.

Но мне было всё равно. Я просто не мог бы жить рядом с этими людьми.

- А как же она? Софи?

- Сынок, - сквозь редкий дым на меня глянули усталые глаза, - развод мне дали только через пять лет, признав, что бездетный брак, да ещё построенный таким вот способом, не жизнеспособен. У нас это быстро не делается. А у неё уже давно была своя жизнь - своё дело, семья... дети. На её следующие роды меня уже к ней не переносило, да и на другие события в её жизни - тоже. Думаю, связь слабела с каждым ребёнком, которого она рожала другому.