- Надежда всегда есть, - ответил Вэрен, но уверенности в егословах не было.

- Могу я его теперь видеть?

- Конечно. - Генерал хмуро поглядел на Гариона. - Вашевеличество, - кивнув, произнес он.

- Ваше высочество, - ответил Гарион, вспомнив, чтохитроумный отец Сенедры несколько лет назад, "усыновил" Вэрена, и,следовательно, тот являлся наследником императорской короны.

Вэрен, прихрамывая, провел их по мраморным коридорамогромного дворца в уединенное крыло к двери, по обе стороны которой стояли настраже легионеры в сверкающих латах. Появился Морин, камергер императора,облаченный в коричневую мантию. Морин заметно состарился с того времени, когдаГарион видел его в последний раз, и у него на лице ясно читалось беспокойство ослабеющем императоре.

- Морин, дорогой, - сказала Сенедра, порывисто обнимаялучшего друга своего отца.

- Маленькая моя Сенедра, - нежно произнес он в ответ. - Ятак рад, что ты успела. Он все время тебя зовет. Он знает, что ты должнаприехать, и, кажется, только на этом и держится.

- Он в сознании?

Морин кивнул:

- Часто дремлет, но сознания еще не терял.

Сенедра отстранила его, расправила плечи и старательноизобразила на лице ясную оптимистичную улыбку.

- Хорошо, - сказала она. - Давайте зайдем.

Рэн Боурун лежал на широкой кровати под золотистымбалдахином. Он никогда не обладал внушительной фигурой, а болезнь сделала егопохожим на скелет. На бледном, осунувшемся лице императора резко выделялсязаострившийся нос. Рэн Боурун лежал с закрытыми глазами, каждый вдох давалсяему с трудом.

- Отец? - едва слышно, почти шепотом проговорила Сенедра.

Император приоткрыл один глаз.

- Ну, - раздраженно произнес он, - наконец-то явилась.

- Я выехала сразу же, как только узнала о твоей болезни, -сказала она ему, наклоняясь к постели, чтобы поцеловать его в щеку.

- Все равно, ты заставила себя долго ждать, - проворчал он.

- Но теперь, когда я приехала, давай подумаем, как тебе,помочь.

- Не надо меня успокаивать, Сенедра. Мои врачи от меняотказались.

- Да что они понимают? Мы, Боуруны, никогда не умрем.

- Неужели кто-то издал такой указ без моего ведома? -Император поглядел через плечо дочери на своего зятя. - Прекрасно выглядишь,Гарион, - сказал он.

- И пожалуйста, не трать даром времени на уверения о том,как прекрасно я выгляжу.

- Да уж, выглядишь ты, прямо скажем, не блестяще, - ответилГарион.

Рэн Боурун в ответ оскалил зубы в усмешке. Затем сноваобратился к дочери.

- Ну что, Сенедра, - довольным голосом сказал он, - из-зачего мы сегодня с тобой подеремся?

- Подеремся? Кто сказал, что мы собираемся драться?

- Мы всегда с тобой деремся. Я давно этого ждал. Я неприпомню по-настоящему хорошей драки с того раза, когда ты украла моихлегионеров.

- Одолжила, отец, - автоматически поправила она.

- Ты так это называешь? - Он лукаво подмигнул Гариону. -Жаль, что тебя там не было, - хихикнул он. - Эта девчонка довела меня доприпадка, а потом стянула все мое войско, пока я бился в судорогах с пеной урта.

- Одолжила! - воскликнула Сенедра.

Рэн Боурун снова захихикал, но смех перешел в раздирающийгорло кашель. Когда приступ миновал, он закрыл глаза и задремал, пока Сенедрастояла, наклонившись над ним.

Приблизительно через четверть часа в комнату неслышно вошелМорин с маленьким пузырьком и серебряной ложечкой.

- Время принимать лекарство, - обратился он к Сенедре. - Недумаю, чтобы это здорово помогало, но мы все равно следуем предписаниям врачей.

- Это ты, Морин? - спросил император, не открывая глаз.

- Да, Рэн Боурун.

- Из Тол-Рейна что-нибудь слышно?

- Да, ваше величество.

- Что они говорят?

- Боюсь, что и там сезон уже тоже закончился.

- Но хоть одно-то дерево с ягодами должно было где-нибудьостаться, - устало произнес император.

- Его величество пожелал отведать свежих ягод, - объяснилМорин Сенедре и Гариону.

- Не просто каких-нибудь ягод, Морин, - прохрипел РэнБоурун. - Вишен. Я хочу вишен. Тому, кто сейчас принесет мне спелых вишен, яготов пожаловать титул Великого герцога.

- Не капризничай, отец, - принялась увещевать его Сенедра. -Вишни уже два месяца как отошли. Хочешь съесть вкусный спелый персик?

- Я не хочу персиков. Я хочу вишен!

- Но где ж их взять, если на дворе осень.

- Разве дождешься чего-нибудь от слуг, если родная дочь нехочет мне услужить, - обвинил он Сенедру.

Гарион наклонился вперед и, прошептав на ухо жене: "Ясейчас вернусь", вместе с Морином вышел из комнаты. В коридоре имвстретился генерал Вэрен.

- Ну как он? - спросил генерал.

- Капризничает, - ответил Гарион. - Вишен хочет.

- Я знаю, - вздохнул Вэрен. - Он уже две недели их просит.Это очень похоже на Боуруна - требовать невозможного.

- Здесь в саду растут вишневые деревья?

- Да, есть пара штук. А что?

- Мне надо бы с ними поговорить, - как ни в чем не бывалообъяснил Гарион. Вэрен бросил на него подозрительный взгляд. - В этом нетничего аморального, - заверил его Гарион.

Вэрен махнул рукой и отвернулся.

- Прошу тебя, Бельгарион, - проговорил он страдальческимголосом, - не пытайся мне это объяснить. Я даже слышать об этом не хочу. Еслиты хочешь это сделать, то делай поскорее, но только не пытайся, пожалуйста,убедить меня, будто это естественно и нормально.

- Ладно, - согласился Гарион. - Так как пройти в сад?

Все оказалось легче легкого. Гарион много раз видел, какБельгарат-волшебник проделывал нечто подобное. Не прошло и десяти минут, как онуже стоял в коридоре у комнаты больного с корзиночкой темно-бордовых вишен.

Вэрен взглянул на ягоды, но ничего не сказал. Гарионтихонько отворил дверь и вошел внутрь.

Рэн Боурун сидел на постели, опираясь на подушки.

- Не понимаю, почему бы и нет, - говорил он Сенедре. -Почтительная дочь уже давно подарила бы отцу с полдюжины внуков.

- Успеется, отец, - ответила она. - Почему всех это такбеспокоит?