Твое лицо – такое теплое, милое личико,

Умеющее стать сталью в обрамлении пушистых кудрей, —

Теперь носят, как маску, девы с мозгами птичьими:

Они крадут твою сказку, не придумывая своей.

Ты – белый пламень в черно-серебряном тигле,

Давай я обращусь в ветер – огню он необходим;

Твой мир – как бездна, и я – в тебе, я тебя настигну

Прыжком лосося из бездны, где я один…[19]

Сдвинутые брови девушки изломились сильней:

– Что это? – спросила она быстро.

– Твоя песня, – ответил мальчик. – Я перевел сейчас. Дарю!

И подал ей руку:

– Пошли, сейчас снова будет танец!

И налетела музыка, вовлекая всех в новый вихрь…

…Я гляжу на тебя с тоской.

Я боюсь, ты уйдешь навсегда.

И погаснет над нашей рекой

В небесах молодая звезда.

Жизнь открыта недобрым ветрам.

Только истинный выстоит храм.

Ты мой сын, ты сын России.

Не молись чужим богам!

Гнутся деревья, гнутся к земле, ты не согнешься.

К дому родному даже во мгле снова вернешься.

К дому родному даже во мгле снова вернешься…

Тростники все шумят над рекой, я на помощь

к несчастным иду.

Я зажгу над родимой землей среди туч золотую звезду.

Трудно соколу в небе лететь, трудно песню о Родине петь.

И никто, никто не знает, сколько нам еще терпеть.

К нашим истокам даже во мгле снова вернемся.

К нашим истокам даже во мгле снова вернемся[20].

Игорь не сразу понял, что его разбудило – не звук, не было тут никакого звука. Просто острое, как нож, ощущение опасности. Рывком сел, но не сразу понял, где находится. Комната была многогранной, высокой и почти темной, с металлическими стенами. Из-за широких стальных пластин струился тусклый зеленоватый свет. Постель была низкой, на полу лежали темные меха. Пробивавшийся из-за пластин свет был призрачным, но был и еще один его источник – сияние рассвета, проникавшее через широкий проем. Совершенно беззвучно в нем возникла облитая черным фигура и замерла, осматриваясь. Даже лица ее видно не было – только тускло мерцающий пузырь глухого забрала.

Игорь невольно подумал, что им с Андрюшкой не стоило спать тут, на крыше, в этом дурацком мезонине, предназначенном непонятно для чего, но после бала оставаться внизу, среди навязчивой «мебели», было слишком уж тошно, а на Ярмарке заночевать опять не разрешили – теперь уже не из-за излишне энергичного поведения, просто домики срочно понадобились подо что-то экстренное и важное. И теперь…

Плавным, беззвучным движением фигура подняла станнер – точно такой же, как показывал им полковник еще в корабле. Игорь понимал, что не успеет допрыгнуть до незваного гостя, но это, к счастью, и не требовалось. Английский дирк словно живой ввернулся в руку, короткий замах, и мьюри беззвучно согнулся, молча хватаясь за торчащую между ребрами рукоять. Мертв, мгновенно определил Игорь. И точно – мьюри покачался на согнутых ногах и завалился на спину. Все происходило беззвучно, как во сне, и казалось совершенно нереальным. Именно поэтому Игорь и не продолжил действовать тут же, мгновенно.

А какой-то доли секунды мьюри хватило.

За первой черной фигурой стояла вторая, тоже со станнером. Игорь увидел, как Андрей стремительно скатился с постели, поднимая РПП, – и тут мир вокруг него взорвался.

Мальчишка рухнул на пол без сознания.

* * *

Игорь очнулся почти сразу – то ли его задело лишь краем луча, то ли стрелявший не представлял себе стойкости землянина, но сознания мальчишка надолго не потерял, лишь в голове помутилось, и все тело стало отвратительно-ватным.

Игорь с трудом поднялся на четвереньки, помотал головой, прогоняя предательскую слабость, и одним упругим рывком вскочил на ноги.

В комнате было пусто. То есть совсем. Нет, убитый им мьюри так и лежал на пороге, но вот второго не было… и Андрея тоже!

Сердце обморочно бухнуло, мерзкая слабость вновь поползла вверх от ног, застилая зрение. На миг закрыв глаза, Игорь яростно выжег ее, потом одним рывком выскочил из мансарды.

Воздух здесь был теплым и влажным, ветер – едва ощутимым. Никого больше на крыше не оказалось, он не слышал ни звука, только в воздухе висел слабый, низкий гул, исходивший словно бы из всего окружающего пространства.

Игорь вновь быстро осмотрелся – не мог же похититель просто так исчезнуть! – и его взгляд упал на свуп, паривший над самым краем террасы, машину первого, убитого им мьюри. Второй свуп уже таял над крышами исчезающей мушкой, и мальчишка не стал раздумывать – он оседлал упруго просевшую машину, ощутив, как изогнутые захватные выступы плотно сжали его бедра: теперь он не смог бы свалиться, даже если бы очень захотел и сам попытался это сделать. Его ладони плотно сжали руль, босые пятки уперлись в разгонные педали. Всего одно легкое нажатие – и ветер ударил в лицо, взъерошил волосы.

К удивлению Игоря, силовое поле расступилось перед ним, словно дым, – теперь он понимал, как эти двое попали сюда. (Мелькнула мысль – если в свупе есть какой-то генератор, «глушащий» поле, то такая машина – просто находка для Земли!) Но почему нападавших никто не заметил? Откуда они узнали, что Андрей – теперь не приходилось сомневаться, что они пришли именно за Андреем! – будет спать именно здесь?

Увы, сейчас было не время задавать вопросы. Игорь запоздало осознал, что в пылу погони он не взял с собой оружия – вообще никакого оружия, даже дирк остался торчать в убитом похитителе – не взял даже снятого на ночь комбраса (о идиот, за такое надо пороть – ведь говорили же: не снимать!!!), а из одежды на нем оказались лишь трусы. Вот только времени возвращаться уже не было – он заметил Андрея, переброшенного через седло свупа и грубо прихваченного к багажнику ремнями. Мальчишка не двигался, лишь его ноги безжизненно мотались – должно быть, его оглушили очень основательно. И не только станнером, а добавочно примитивно и надежно – по голове чем-то тяжелым.

С двойным грузом свуп похитителя медленно набирал высоту, и Игорь догонял его. Он не представлял, что станет делать, когда догонит, в его прошлом не было похожих случаев, как можно драться врукопашную в воздухе на скорости под сто километров в час, но, когда ему оставалось всего метров тридцать, его заметили. Мьюри оглянулся и, описав мертвую петлю, вдруг бросил свуп вниз, к далеким крышам.

Игорь опрокинулся за ним. От стремительного спуска у него заложило уши, теплый, казалось бы, воздух вдруг сделался резким, секущим, отчего по коже побежали мурашки. Мьюри падал вниз как камень. Он выровнял свуп уже над самыми крышами и помчался вдоль нее, огибая гудящие призмы воздухозаборников и узкие массивы оплетенных трубами темно-зеленых механизмов. Игорь летел за ним, изо всех сил стараясь ни во что не врезаться и не потерять его из виду – помогала молниеносная реакция землянина. Такие же темно-зеленые гладкие плиты скользили под ним, иногда проваливаясь на несколько метров вниз. Иногда Игорь чуть поднимался, минуя пешеходные мостики, которые тянулись вдоль пучков кабелей и труб или ограждения из сетки. Как-то вдруг под ними открылась улица – и мьюри направил свуп туда, вниз, в ущелье между массивами темно-зеленых стальных стен. Кое-где исполинские плиты были раздвинуты, и Игорь то нырял в мощные потоки теплого, пахнущего машинным маслом воздуха, то выскальзывал из них.