Двадцать минут длился огневой налет, за это время минометы расстреляли весь боезапас. Почти сотню мин. Пара безоткаток выпустила по заставе четыре десятка снарядов, пулеметчики разрядили не одну сотню патронов.

Бабрак Халаев снова припал к биноклю. Погранзастава «Калач» окрасилась в черный цвет скорби, изрытая дымящимися воронками территория выглядела неживой, и только на стальном флагштоке на ветру трепетало рваное, пробитое в нескольких местах полотнище российского триколора.

«Если там еще остались живые, то это ненадолго», – подумал Ункас и очередным взмахом руки отдал приказ к штурму.

Казалось, лес, окружавший заставу, ожил. Из-за деревьев показались облаченные в различный камуфляж цепи моджахедов, над боевыми порядками наступающих пронесся боевой клич:

– Аллах акбар!

Со стороны «Калача» зазвучали редкие и неприцельные короткие автоматные очереди. Бессилие обороняющихся только подхлестнуло моджахедов; опьяненные легкой победой, они сорвались на бег.

Почти две сотни людей густой массой, подобно безжалостному рою пчел, покинув спасительный лес, выскочили на открытое пространство горного плато…

И в это мгновение до сих пор казавшиеся безжизненными дзоты, огневые точки и стрелковые ячейки огрызнулись яростным огнем.

Непрерывная стрельба пулеметов, автоматов, станковых автоматических гранатометов слилась в один смертоносный звук.

– Гранатометчики, снайперов подавить… – Ункас схватился за портативную рацию, он по-прежнему пытался управлять боем.

К общей какофонии стрельбы неожиданно добавился новый звук, раздался протяжный вой:

– Фи-у, фи-у.

Откуда-то из глубины территории заставы взметнулись десятки черных стрел с огненными хвостами, которые устремились в направлении залегших моджахедов. В лес, где на позициях еще стояло тяжелое вооружение.

Первая стрела, достигнув цели, в одно мгновение превратилась в золотистое облако раскаленной плазмы. Затем еще и еще…

Десятки огненных стрел растаяли над плато, остальные устремились к лесу. Тут же от фантастически высокой температуры, как сухой хворост, вспыхивали кроны деревьев.

Ункас поднял бинокль и посмотрел в сторону минометных и артиллерийских позиций. Живых там уже не было, лишь искореженный металл…

– Шайтан тебя забери, что это? – ошеломленно произнес полевой командир. Он даже представить себе не мог, что пограничникам поступили на вооружение давно списанные десантные системы залпового огня (ДСЗО «ливень»), двенадцатиствольные реактивные установки, стоящие на вооружении частей ВДВ в пятидесятых и начале шестидесятых годов. Подобные системы Китай производил по лицензии и во время войны в Афганистане поставлял душманам, правда, и боеприпасы к ним шли устаревшие.

В отличие от китайского собрата, российский «ливень-М» (модернизированный) был компактный, легкий и в то же время обладал огромной огневой мощью. Подходящим вооружением для обороны горных застав был новейший боеприпас «айнет», осколочно-фугасный реактивный снаряд дистанционного подрыва направленного действия. Укрыться от него можно было разве что под толстыми сводами бетонных бункеров.

Весь ужас симбиоза хорошо забытого с новейшим смог лицезреть полевой командир Ункас, за считаные минуты с его людьми было покончено, он потерял всех опытных воинов-моджахедов, минометы, орудия, снайперов. Осталось лишь искореженное вооружение и обезображенные трупы. Тратить время на поиски раненых было глупо, в любую минуту могли появиться вертолеты с ДШМГ, после чего неизбежно прочесывание близлежащих окрестностей.

Бабрак Халаев оглянулся, в ожидании дальнейших приказаний за его спиной стоял его преданный помощник Максур и два десятка личной охраны. В этот момент до Ункаса дошло, что его последний шанс уйти с этой проклятой войны растаял, как утренний туман. Теперь хотя бы выбраться из мясорубки.

Халаев вспомнил, что несколько лет тому назад он приготовил для себя запасной вариант отхода. Наступило время воспользоваться им…

После уничтожения отряда арабских наемников группа Николая Лемешева не вернулась на базу и даже не пошла на соединение с основными силами отряда «Майора Вихря».

По приказу Сергея Таранина группе следовало провести разведку расположенных поблизости населенных пунктов. Командир отряда не без оснований полагал, что там могут находиться базы боевиков, которые необходимо выявить и заблаговременно нейтрализовать.

Несмотря на то что Таранин работал по специальному заданию ГРУ, он никогда не забывал о главном профиле своего отряда – поиск и уничтожение бандформирований.

Опыт боевых действий в чеченских горах диктовал свои условия контрпартизанской войны: отыскивать и уничтожать противника постоянно, в противном случае любая из разведгрупп рисковала получить удар в спину.

Собрав вокруг себя разведчиков, Николай Лемешев разложил карту и поставил задачу.

– Нам приказано, – ровным голосом начал лейтенант, указывая на карту, – совершить ночной марш через узкую гряду и выйти к аулу Нарвой. Весь день в нашем распоряжении, так вот, необходимо эту деревню просветить насчет духов. Если все чисто – уходим на соединение с «Вихрем», если же обнаруживаем духов – вызываем «вованов»[28], даем им целеуказания и уже после зачистки возвращаемся на базу.

– А что «Вихрь»? – подал голос мрачного вида сержант с бычьей шеей и мощным квадратным подбородком.

– Отряд продолжает выполнять свою основную задачу, – коротко ответил лейтенант. Во фронтовой разведке каждый знает ровно столько, сколько нужно для выполнения боевой задачи. Всякая лишняя информация может оказаться смертельно опасной для кого-то из боевых товарищей…

Группа двигалась в маршевом режиме, первым шел дозорный, на расстоянии полукилометра за ним следовало основное подразделение. Никаких фланговых прикрытий, никакого арьергарда. Лемешев решил не рассеивать силы, а держать единым целым.

Разведчикам не пришлось задерживаться из-за недостатка боеприпасов, их заменили трофеи уничтоженных наемников. Благо оружие у тех и других было одинаковым, в основном различные модификации «калашниковых». Разгрузочные жилеты разведчиков были набиты запасными магазинами, ручными гранатами и взрывчаткой.

Несмотря на форсированный темп движения, разведгруппа не успела затемно подойти к аулу Нарвой.

Рассвет застал морских пехотинцев на марше. Дозорный, обнаружив тропу, теперь вел группу параллельно ей: следовало опасаться не только вражеских засад, мин-ловушек, но и прямого столкновения с сепаратистами. Разведчики бесшумно шли под бойкий аккомпанемент ранних пташек. Над головами пересвистывались щеглы, трещали зяблики. Эти пернатые были не врагами диверсантов, их нисколько не тревожило присутствие человека. И совсем другое дело сороки: длиннохвостые сплетницы, учуяв постороннего, поднимали вселенский гвалт, выдавая приближение диверсионной группы.