– Деда нужно кончать, только чисто, – решительно заявил Шатун, в очередной раз нащупывая под одеждой бесшумный пистолет, которым до сих пор так и не удалось воспользоваться. Впрочем, в этот раз также использовать оружие не получалось. Даже бесшумный выстрел оставлял след в виде пули в теле убитого. В этом случае свалить на российских спецназовцев уже не удастся, а с учетом того, что, кроме них троих, все остальные – джигиты Руслана Мирзоханова, вывод напрашивался и вовсе невеселый. Пристрелят, как собак, без суда и следствия, и никакие рекомендации от правоверных борцов ислама не помогут.

Владимир перевел взгляд на Качмалу, опытный рукопашник только развел руками. Дескать, свернуть проводнику шею – не абы какая проблема. Подобраться незаметно к этой шее – вот проблема, проводник мало того что осторожен, как волк, так еще и постоянно находится на виду множества боевиков.

– Будем думать, – подбрасывая на руке круглый, отдаленно напоминающий куриное яйцо камень, задумчиво произнес Милевский.

В ответ он ничего не услышал, внезапно над караваном пронесся крик:

– Кончай перекур, за работу.

Тропа, ведущая на ледник, была слишком узкой и на подъеме крутой. Груженные пусковыми установками кони были не в состоянии по ней продвигаться. Выход напрашивался один – лошадей разгрузить и сперва вручную втащить на ледник пусковые установки, а затем и самих парнокопытных…

Под тяжестью металлических конструкций дрожали ноги и руки, пот липкими солеными ручейками заливал глаза. С каждым шагом дышать становилось все труднее, разреженный воздух обжигал легкие. От недостатка кислорода голова гудела, как церковный набат, перед глазами то и дело вспыхивали кровавые круги. Тут впору не столько двигаться наверх, сколько следить за тем, чтобы не слететь вниз, как снежная лавина, сметая тех, кто карабкается следом за тобой.

Но никто виду не подавал, боевики, как трудолюбивые муравьи, нагруженные составными частями пусковых установок, медленно, но уверенно карабкались вверх.

«На равнине сейчас хорошо, буйство красок, настоящий ботанический сад, а здесь один из кругов ада», – чертыхался про себя Шатун, взбираясь на гору на четвереньках и хватаясь пальцами за холодные острые камни. Мысли о тепле и насыщенном ароматами трав воздухе сами собой вытеснили думы о Франсуазе, будущем ребенке и вообще о будущем. Теперь бывший морской пехотинец мог думать только о горном дефиците воздуха, о том, чего в нормальной жизни даже не замечал.

Наконец пальцы Панчука коснулись края вершины, лед, накапливавшийся в этом природном бассейне не одну сотню лет, как огнем, обжег кожу. Шатун подался вперед и выглянул, тут же зажмурившись: небесное светило отразилось в гигантском зеркале ледника и больно стегануло по глазам.

Владимир нащупал за пазухой пластиковый футляр и, нацепив на нос солнцезащитные очки, смог забраться на самый верх, где уже находилась большая часть боевиков, разложивших по сторонам затянутые в брезент составные части ракетных установок.

Кроме боевиков, здесь уже был Воин с парой своих телохранителей и проводник Кахи. Руслан, сидя на большом пластиковом ящике-контейнере, внимательно изучал карту, телохранители, прикрыв полевого командира от яркого света, о чем-то негромко переговаривались, стоя спиной к удаляющемуся от них проводнику…

Оказавшись на твердой и скользкой поверхности ледника, Панчук неожиданно для себя обнаружил, что здесь совершенно не холодно, скорее наоборот. Отраженный ото льда свет солнца вполне прилично прогревал воздух, да и, избавившись от груза, дышать стало значительно легче.

Чеченцы, доставив свою ношу, не мешкая отправлялись в обратный путь.

– Работенка, – недовольно буркнул Качмала, с трудом переводя дух. – Нам за такую работу должны платить вдвое и молоко бесплатное выдавать.

– Ага, – кивнул стоящий рядом Милевский, не сводя настороженного взгляда с проводника, которого непонятно за какой надобностью понесло к краю ледника. – Я сейчас приду, – неожиданно заявил Виталий, отстегивая от своего автомата брезентовый ремень и неспешным шагом направляясь к одной из обрамляющих ледник вершин, напоминающей клык гигантского животного.

– Зов природы, – понимающе произнес Олег, на что Шатун неопределенно пожал плечами. Он расправил затекшие от тяжелой ноши плечи, несколько раз взмахнул руками, разгоняя по организму кровь, и уже собрался спускаться вниз, когда над ледником раздался гортанный, похожий на клекот орла крик. Все находящиеся наверху мгновенно обернулись на звук и увидели, как проводник Кахи Карахибадзе взмахнул руками и сорвался в пропасть.

Руслан Мирзоханов отшвырнул карту и бросился к тому месту, где еще несколько секунд назад стоял пожилой грузин. Но помочь старику он ничем не мог, внизу лишь клубилась буро-желтая пыль, взметнувшаяся от камнепада. Горы получили очередную плату за их нарушенный покой…

Растеряв почти весь свой отряд, Бабрак Халаев был твердо уверен в одном – война для него закончилась, теперь предстояло вырваться из этой пропитанной кровью земли.

Дорога в Грузию была закрыта, впрочем, как и дорога в Дагестан, а оттуда в Азербайджан, но это ничуть не смущало Ункаса. Он уже наметил себе маршрут отхода. Сперва в Ставропольский край, потом в Краснодарский, а оттуда уже в Крым. Там его не тронут, там другое государство, там у Ункаса много друзей (не зря же он дважды лечился в Крыму после ранений). Выбравшись за пределы России, он навсегда сможет исчезнуть, раствориться во времени, оставшись для родственников своего тейпа лишь легендой…

После гибели основных сил отряда Бабрак увел жалкие остатки далеко в горы, туда, где его не должны были искать ни преследующие пограничники, ни свои.

Маленький Нарвой, прилепив свои дома прямо к отвесным скалам на дне горного ущелья, был всеми забыт. Старухи и старики, единственные его жители, не могли нести никакой угрозы федеральным войскам, да и моджахедов ничем не привлекали. Вряд ли местные жители наедались досыта, а для устройства базы, чтобы зализывать раны, бесперспективное место. В Нарвой вела всего одна дорога, перекрой ее – и боевики окажутся в каменном мешке. На подобный риск никто не собирался идти, никто, кроме Ункаса. Он давным-давно обратил внимание на это заповедное место, просчитал все плюсы и минусы. После чего пришел к выводу, что Нарвой можно использовать как запасной парашют, когда уже всем друзьям и врагам покажется, что ты обречен и нет никакой надежды на спасение. У самой земли рвануть кольцо и мягко приземлиться в густых камышах…

Только поэтому Бабрак периодически подкидывал жителям аула продукты, посылал молодых бойцов заготавливать хворост на зиму, сделав стариков и старух верными стражами его тайны.

В отличие от большинства полевых командиров, Ункас не создавал в ауле полноценную базу с подземными схронами, складами с оружием, боеприпасами, замаскированными огневыми точками. Все это ему было без надобности, и только однажды он организовал там тайник. В пещеру на краю аула загнали два армейских «Урала» (трофеи после первой чеченской войны), загруженные полусотней комплектов армейской формы, таким же количеством боевой экипировки. Но, главное, там были спрятаны чистые бланки документов и оборудование для превращения их в полноценные документы, в то, что сейчас для Халиева было на вес золота.