И что оставалось? Кроме как сцепить зубы и ползти вверх?

Она и карабкалась, стараясь не глядеть вниз и не думать ни о чём.

Первое получалось, второе — не очень.

Она сможет, она долезет до вершины этой чёртовой горы, она закрепит верёвки. Верёвки выдержат, не перетрутся. Узел не развяжется. Они сумеют поднять и Катьку и Влада. Сумеют. Должны. Иначе впору самой вниз головой прыгать.

Но — дальше-то что?

Им нужна была помощь. Спасатели. Врачи. Вряд ли в Катькиной аптечке найдётся чудо-средство от этой вайонейры. Или от смерти.

* * *

Медленно-медленно они поднимали Влада. Он так и не очнулся.

Катьку втащили наверх первой, и теперь они вдвоём с Кирой тянули за ремни, на которых опасно раскачивалось безжизненное тело. Было ли тяжело? Этого Кира не понимала, да и не помнила потом. Кажется, верёвки врезались в ладони — ведь на них после остались следы.

Димка был последним, он пытался взбираться сам, но правая рука у него не действовала.

Катька честно осмотрела обоих Корниловых и развела руками. В её походной аптечке не было ничего, что могло бы помочь. Ничего. Себе она вколола обезболивающее, с Кириной помощью соорудила лубок для ноги. Ходить всё равно не получилось бы, нужен был настоящий регенератор.

Солнце стояло высоко, от его палящих лучей требовалось укрытие. На установку палатки ушли последние силы.

Измученные, они едва сообразили выпить холодной воды.

— А теперь нам нужно решить, что делать дальше, — деловито сказала Катька, отсутствующим взглядом уставившись в криво натянутый тент.

— Помощь не придёт, — пробормотал Димка. — Мы слишком далеко от маршрута. Здесь негде даже послать сообщение.

— Фигово. Но это означает одно…

— Что нужно выбираться своими силами? — предположила Кира.

— С ума сошла? — по лицу Катьки пробежала неожиданно брезгливая гримаса. — Далеко мы дойдём с пятью ногами на четверых?

Кира немного подумала. Да, вывод напрашивался один. Единственно-правильный.

— Значит, я пойду одна.

— Ты? — Катька покачала головой. — Нет. Не ты.

Кира в недоумении окинула взглядом перебинтованную подругу и едва стоящего на ногах Димку. Про Влада, чьё хриплое дыхание слышалось из-за тонкой стенки палатки, речь даже не шла.

— Я бы пошла сама, — сказала Катька. — Нога не даст. Идти тебе.

В сторону Корнилова-рыжего она едва кивнула, но он тут же сел, затряс головой.

— Ты права. Да… ты права… Я сейчас.

— Может, всё-таки лучше я? — спросила Кира. — Или мы вместе?

Сердце её билось часто, но она старалась укротить его бешеный ритм. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь заметил, как ей страшно. Потому что всем остальным приходилось тяжелее, но они ведь как-то держались.

— Я пойду, — отмахнулся Димка. — Я знаю эти места, я быстро.

— Ты же не оставишь нас здесь беззащитными и беспомощными, — теперь Катька смотрела на Киру в упор. — Случись ещё что…

Да. Да, она была права.

А бежать за помощью психологически легче, чем сидеть и ждать. Наверное, оттого Кире так этого хотелось. Спрятаться за более простое дело. Убежать от осознания непоправимой реальности. А от Влада вовсе отгородиться стенкой палатки, чтобы не видеть. И так можно будет решить, что всё происходящее лишь сюрреалистический сон.

— Умрёт, — сказала безжалостная Катька.

— Нет, — замотал головой Димка. — Нет, нет. Я дойду, я приведу помощь.

— А толку с твоей помощи? — Катька скривилась презрительно. — Будь мы в цивилизованном месте, ещё был бы шанс. А эти — что могут? Камлать на энергуйство?

На Димку было страшно смотреть.

— Он сильный. Он очень сильный, ты не знаешь просто. Он выживет.

Он собирался суматошно, нелепо, неуклюже. Мешала больная рука, и Кира взялась помогать, только теперь заметив, как её саму колотит дрожь.

— Всё будет хорошо, — глупо сказала она рыжему и даже нашла в себе нахальство посмотреть ему в глаза.

— Я быстро, — натужно улыбнулся он.

— Ты сам точно в силах? — ломким шёпотом спросила Кира. — Ты тоже был в этой вай… вэй… чего-то там.

— Яд запускается волной. В меня почти не попало…

Он резко наклонился, поцеловал Киру в нос и — уже нет его. Побежал действительно так быстро, как, наверное, умел.

— Ну, вот мы и остались вдвоём, — мрачно сказала Катька. — Если на нас попрёт какое-нибудь древнее злище, ты сумеешь нас защитить? Или хотя бы подержать меня, чтобы я его ухайдокала сама?

— Попробую, — криво ухмыльнулась Кира. — Но ты ошиблась. Нас трое.

— Не жилец, — покачала головой подруга.

Наверное, стоило ей верить. Катька почти не работала по специальности, но когда-то училась на медика для дальних экспедиций. Понимания ситуации у неё в любом случае должно было быть больше, чем у любого из них.

Вот только верить вовсе не хотелось.

Кира вошла в палатку и присела рядом с тихо, но тяжёло дышавшим Владом. Зачем-то проверила его пульс — будто в этом разбиралась. Провела охлаждающей салфеткой по бледному лбу. Никаких видимых повреждений у него не было. Но если Димка не успеет привести помощь…

Додумывать Кира не стала — слишком страшно. Нет, она — взрослый человек, ей уже доводилось встречаться со смертью, кого-то терять, но именно сейчас был острое ощущение несправедливости, нереалистичности происходящего. Как такое могло с ними случиться? На красивой и такой безопасной планете Скеррих? С ними, ещё вчера шутившими, как курсанты, дурачившимися, игравшими в курортные романы и глупые обидки. Немыслимо.

Катька всандалила себе обезболивающее и забылась крепким сном. Кира села между ней и Корниловым-старшим — ждать, слушать дыхание и стараться не думать о плохом. Последнее получалось из рук вон плохо.

* * *

Она заставляла себя думать о Ринке и Марте, которые знать не знают, в какой передряге оказалась их сестра и мать. О Дэне Салливане, которого Кира уже давно не видела и не мешало бы это как-то исправить. Это были как раз хорошие мысли. Ими Кира отвлекалась.

Вот только за их миражом упорно вставало другое, поднималось тёмной горой до небес, затмевало солнечный свет. Отчаяние? Нет, не то. Досада? Нет. Боль? Снова мимо. Самым близким словом было бы «беспомощность», но и оно не отражало всей сути. Никогда ещё в жизни Кира не ощущала себя настолько бесполезной, бессмысленной, лишней. Как эпизодический герой в приключенческом фильме, чьё предназначение — непременно быть съеденным какой-нибудь жуткой монстрой, чтобы зритель сильнее переживал за участь главных героев. Вот только почему сожрали не её?