от всего происходящего вокруг. Невысокая плотная женщина хлопотала у мангала. Ей помогал усатый мужчина с манерами и зычным голосом отставного военного, тем самым, настоящим командирским, который нельзя не услышать. Стелла Петровна в сопровождении уже знакомой Анфисы заняла место в конце стола, поближе к выходу, вероятно, чтобы первой встретить опоздавшего. Анфиса, послав воздушный укус «залетной ш-ш-штучке», углубилась в изучение своей тарелки. За столом расположились еще несколько обитателей «узкого круга», имен которых Александра не запомнила. Два места остались свободны. Одно, очевидно, для Геннадия, другое – в резерве еще для кого-то. Роль тамады взял на себя Иван Фомич, поэтому тосты посыпались один за другим. Фантазия тамады была неистощима, как будто он был коренным жителем Кавказа. Пили за все – возвышенное и приземленное, движимое и недвижимое, конкретное и абстрактное, словно торопились опустошить огромную бутыль.

Александра пригубила стакан с виски и встретилась взглядом с сидящим напротив арабом, все это время не проронившим ни слова. Что-то дрогнуло в его лице, промелькнуло и снова спряталось. То ли тень улыбки, то ли усмешки, то ли сочувствия.

«Интересно, как его зовут?» – подумала Александра.

Египтянин, словно прочитав мысли, отставил в сторону стакан с безалкогольным пивом и протянул через стол визитную карточку.

«Доктор Али», – прочитала она и вопросительно посмотрела на нового знакомого, неужели коллега?

– Я кандидат технических наук, – пояснил тот по-русски с едва заметным акцентом. – Диссертацию защищал в России, но у нас в Египте нет деления на кандидатов и докторов наук, поэтому все называются «доктор».

«Значит, все-таки коллега по ученой степени», – подумала Александра, протягивая свою визитку.

– А вот и шашлычок! – громогласно объявил отставник и под одобрительные возгласы компании торжественно поставил на стол блюдо с ароматной, сочной бараниной. Выпили «под шашлычок» и на некоторое время затихли, отдавая дань памяти барашка.

– И вот до чего довели народ, а? – вдруг встрепенулся Иван Фомич. – Хорошей баранины в Москве днем с огнем не сыщешь!

– Откуда баранина, когда всех баранов в Думу загнали! – загоготал отставник.

– Не-е, – возразил Иван Фомич. – Бараны в правительстве, а в Думе в основном медведи. Бывшие. И лица, к ним примкнувшие, – он задумался и неожиданно срифмовал: – что-то умыкнувшие.

Гости засмеялись.

– О, вот и мой зам! – Иван Фомич поприветствовал нового гостя – полного лицом и телом мужчину с азиатским прищуром лукавых глаз. – А то никого нет, ни Геннадия, ни…

– Геннадия я на корте видел. Играет. Скоро придет, – успокоил его пришедший, втискиваясь в пластиковое кресло и сразу наливая себе виски.

– То есть как это – на корте? – вдруг всем корпусом развернулась к нему Стелла Петровна. – Он же сказал, дела в посольстве! – скорбное выражение ее лица говорило о тяжелом душевном потрясении. – Врать нельзя! Вот я своим ученикам всегда говорила: что бы ни произошло, лучше правду скажи, только не ври! Не надо врать!

«Кажется, что-то назревает, – поняла Александра. – Пора сматываться!» Но Иван Фомич, словно почувствовав, схватил ее за руку.

– Ни-ни! Не пущу! Еще сладкое!

Резко отодвинув стул, с места поднялась побледневшая Анфиса и, не сказав ни слова, покинула праздник. Похоже, ревнует, дошло до Александры. Вместо нее появился долгожданный Геннадий, молодой, красивый, загорелый, с волосами еще влажными после душа. Казалось, каждой мышцей его тела владела сладкая послетеннисная истома, каждое неторопливое движение говорило, что игра удалась.

– А-а, вот и наш занятой товарищ! – злорадно заметила Стелла Петровна. – Садитесь. С голоду мрете, небось? Все трудитесь, не покладая рук… и ног.

Теннисист подошел к жене, нежно поцеловал и, подхватив дочурку на руки, расположился рядом. Жена начала хлопотать, наполняя его тарелку едой.

– А вот и десерт! – провозгласила жена отставника, вынося огромное блюдо с восточными сластями и фруктами.

– Ну, под это дело грех еще не выпить. Почему тамада молчит? – Зам снова наклонил бутыль.

– Потому шта-а-а, – голосом первого российского президента протянул Иван Фомич, – прише-ел его за-а-ам. По то-о-остам. А я пойду на шезлонг прилягу, – он нетвердой походкой направился в сторону бассейна.

Зам приосанился. Александра, взглянув в его хитрющее лицо, поняла – праздник только начинается.

– Извините, я пойду! – Она поднялась с места. – Спасибо за гостеприимство. Мне еще поработать надо. На уговоры я не поддаюсь, делаю только то, что сама хочу, – шепнула на ухо опешившему заму, попытавшемуся схватить ее за руку.

– А за новоселье? – Тот не терял надежды.

– В другой раз. – Она решительно направилась в сторону фойе.

– Понял. Значит, завтра.

– Александра, если вам что надо будет из крупных покупок в магазине, скажите, у меня же маши… – попытался предложить свои услуги хозяйственный Николай Сергеевич, но, наткнувшись на взгляд жены, дернулся, словно наколотый на булавку жучок, и оборвал себя на полуслове.

– А вот еще анекдот. Лежат мужчина и женщина… – Новый тамада приступил к своим обязанностям.

Александра вышла в фойе и направилась к лифту.

– Мадам! – услышала она и обернулась.

– Мадам просили передать, – сказал охранник, протягивая небольшую коробочку в праздничной упаковке с бантиком.

– Вы уверены, что мне? – недоуменно поинтересовалась Александра, беря коробочку. – Кто?

– Музчина, – заулыбался охранник. – Сказал: «Суфенир для мадам доктор».

– Какой такой мужчина? – удивленно спросила она.

– Хороши-ий, краси-ифый, добри-ий, – протяжно перечислил охранник достоинства незнакомца и таинственно улыбнулся.

– Зовут-то его как? – попыталась она выяснить хоть что-нибудь.

– Как его зофу-ут? – переспросил охранник с умильной улыбкой, которая означала, что он и сам бы хотел это знать.

Александра пожала плечами и вошла в лифт. Нажала на кнопку и, пока лифт поднимался, развернула упаковку и открыла темно-зеленую бархатную коробочку, внутри которой оказался массивный золотой скарабей…

Перед тем как лечь в постель, она вышла на лоджию. Там оказалось ветрено и неуютно. Постояла всего минутку, вглядываясь в темноту, туда, где на другом берегу Нила дремали пирамиды – безмолвные хранители тайн и свидетели тысячелетней истории, и поспешно вернулась обратно. Забралась под одеяло, но прежде, чем погасить свет, снова взяла коробочку и достала золотого жука, который как живой нырнул ей в ладошку. «Кто же мне его передал? – подумала она. Подарок в стиле Онуфриенко. Сначала записочка зеленым фломастером, а теперь… Здравствуй, неожиданно