– Видать, крепко ее зацепило…

– Да уж, мы постарались…

– Ничего-ничего, сейчас заговорит…

– Да скорее бы…

Эти высказывания, относившиеся к моей собственной персоне, зазвучали вдруг совсем рядом и как-то очень реально. Разговаривали между собою несколько мужчин, и по их интонациям можно было с уверенностью судить, что намерения у них по отношению ко мне отнюдь не добрые. Говорили они с каким-то холодным равнодушием.

Я понемногу приходила в себя и вскоре смогла наконец почти полностью открыть глаза. Тут-то я и увидела типа с квадратным лицом, что отнюдь не прибавило мне оптимизма в планах на ближайшее будущее.

Скосив взгляд в сторону, я поняла, что оказалась в каком-то подвальном помещении. В двух метрах от меня стоял обшарпанный стол из разряда тех, что обычно отвозят на дачу. Там эта мебель благополучно и доживает свой век. По обеим сторонам его стояли табуретки, примерно такого же пошиба.

Под потолком висела лампочка, окруженная металлическим круглым плафоном, отчего свет, падавший вниз, растекался на полу большим круглым пятном. Сама же я лежала на тюфяке, который, в свою очередь, валялся на полу. Попробовала двинуть рукой, но почувствовала, что не могу этого сделать. Оказалось, что я ко всему прочему еще и пристегнута к батарее наручниками.

– Ну так что, ты готова к разговору или как? – снова прозвучало сверху.

– Похоже, она готова, да, – ответил за меня чей-то голос.

– Очень хорошо, – ехидно констатировал первый. – Приведите ее в нормальное положение, чтобы я видел ее глаза!

Сильные мужские руки схватили меня и подтащили к стене. Кто-то подсунул мне под голову подушку. Теперь я оказалась в полусидячем положении и наконец разглядела всех, бывших в помещении рядом со мной.

Здесь было трое мужчин. В центре подвала стоял знакомый мне Рахметов. Он снял свой маскарадный астрологический наряд и теперь был в обычном костюме с галстуком. Справа от него – какой-то типичный мордоворот. Абсолютно бульдожья у него физиономия! И, наконец, слева от босса – какой-то худощавый гражданин с тонкими и, как показалось мне, даже нервными чертами лица. Он чуть улыбался и смотрел на меня немигающими глазами. На нем был неприметный серый свитерок и джинсы. Волосы – прямыми, и ничем особым они не отличались, однако создавалось такое впечатление, что прическу ему делают в лучших салонах города.

«Прямо метросексуал», – неожиданно для себя подумала я о какой-то чепухе, неприязненно глядя на этого незнакомца.

– Начнем, – коротко сказал Рахметов и злобно посмотрел на меня: – Итак, зачем ты все это у меня выведывала?

Я замешкалась с ответом. Отходняк после наркоза все же был тяжелым, и я не сразу смогла что-либо ответить. Но, выдержав паузу, я вдруг решила избрать наступательную тактику:

– Да как вы смеете?! Вы похитили меня?! Вы даже не представляете, что с вами будет завтра! Я вам не девочка из Заводского района, из неблагополучной семьи, которую можно увезти на поляну и дружно поиметь всем скопом!

С каждой фразой моя уверенность в себе крепла, я быстро возвращалась в реальность. Главное, что меня радовало – я оставалась собою даже в такой, мягко скажем, неприятной ситуации.

– Хватит распальцовок! – оборвал меня Рахметов. – Говори – зачем ты расспрашивала об Одинцовой?!

Интонации его были угрожающими, и в знак серьезных намерений всех находившихся в помещении мужчин «мордоворот» вплотную приблизился и слегка пнул меня ногой в бок. Впрочем, учитывая его размеры и силу, которой он обладал, это «слегка» отдалось в моем боку весьма сильной болью.

– С чего вы взяли, что я что-то специально выведывала? Я просто спросила о своей подруге!

– Молчи! – Рахметов вновь оборвал меня. – Скажи лучше, на кого ты работаешь, сука?

– Я вам не сука! – упрямо заявила я.

Рахметов как-то скептически-злобно посмотрел на меня, но никак не прокомментировал мою реплику.

– Еще раз повторяю оба вопроса – зачем ты это выведывала и на кого ты работаешь?

– Да с чего вы взяли, что я что-то выведываю? – продолжала я прикидываться дурочкой.

– Я считаю, что тебе пора прекратить гнать этот гнилой базар и отвечать по делу. А то ведь у нас есть Сережа – настоящий виртуоз своего дела, – он показал на худощавого типа, – он живо заставит тебя говорить. Правда, Сережа?

Вместо ответа худощавый улыбнулся и кивнул, пожирая меня взглядом. Взгляд этот не предвещал мне ничего хорошего. В глазах этого человека читалась жестокость, которую, казалось, нельзя было «пробить» ничем. Это был взгляд маньяка, которого не остановят никакие аргументы, если уж он принял решение.

– Надо же, – усмехнулась я, чтобы избавиться от противного холодка, волною пробежавшего по спине. – Как с вас сразу слетел весь лоск! Какая метаморфоза! Вместо пышных витиеватых фраз – низкий тюремный штиль. Фи!

– Ты институтку-то из себя не строй, барышня! – презрительно сказал Рахметов. – Ты на вопросы отвечай! Я думаю, что Сереже и рот раскрывать не придется. У него и без того очень красноречивая внешность. Знаешь, как у нас его зовут?

Я молчала, не выказав никакого интереса к этому вопросу.

– Эс-эс! – назидательно сказал Рахметов. – И не только потому, что он – Сережа Соколов. Догадываешься, почему?

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите… – продолжила я, не ответив на этот риторический вопрос.

– Ты не понимаешь?! – вдруг взорвался Рахметов и, подойдя ко мне, грубо ухватил за ворот блузки. – Ты на ментов работаешь! Кому про меня наболтала, дрянь? Не понимает она…

– Ни на каких ментов я не работаю, – твердо заявила я, попутно прикидывая, каковы мои шансы выбраться отсюда.

Если они и существовали, то пока что лишь в теории. Эти трое мужчин, находившихся во вполне определенном настроении, отнюдь не способствовали оптимистическим размышлениям по поводу моего будущего.

– Короче, эта ботва мне надоела, – бросил Рахметов мордовороту и отвернулся.

Мордоворот умел угадывать настроение своего патрона. Он нагнулся ко мне и рывком, одной рукой приподнял над тюфяком. Блузка затрещала по всем швам, и я почувствовала, что еще немного – и я задохнусь в крепких объятиях этого громилы.

А спустя мгновение я ощутила боль в спине. Это мордоворот, чуть приподняв, бросил меня обратно на тюфяк. Я закрыла глаза.

– Так что же? – прозвучал голос Рахметова над моей головой. – Поговорим, или нам стоит применить крайние меры?

– Ну, ладно: я выведывала насчет Вероники, – сдалась я.

– На кого ты работаешь? – спросил Рахметов. – Что ты разнюхивать явилась – это мне и так ясно.

– Ни на кого.

Ответом мне был едкий смешок Рахметова. Краем глаза я увидела, что усмехнулся и Василий. Что же касается Сережи, которого я мысленно окрестила Метросексуалом, то эта кривая легкая улыбочка, по-видимому, была его «визитной карточкой». Она была какой-то нечеловеческой, похожей на улыбку наркомана, находящегося под кайфом.