– То, что вы сказали или не сказали, не имеет никакого значения. Я нахожусь на работе. Я очень добросовестный исполнитель и буду делать то, что мне приказали.

– С чего же вы начнете? – спросила я и почувствовала, что голос мой предательски задрожал, а сознание медленными порциями, как будто его вводят в мой мозг шприцем, заполняет липкий страх.

– Видимо, с этого, – указал он на паяльник. – Этот предмет можно ведь использовать не только по его прямому назначению, и он при этом смотрится не менее адекватно, поверьте мне…

Его речь, правильно выстроенная и выдававшая человека с высшим образованием, пугала меня больше, чем грубые, безыскусные реплики «мордоворота». Я по своему опыту знала, что интеллигенты зачастую бывают гораздо более жестокими и изощренными злодеями, нежели носители примитивного менталитета.

– А раз так, вам придется слегка раздеться, – он спокойно приблизился ко мне и положил паяльник на тот край стола, который был ближе к тюфяку.

– Не трогай меня! – заорала я и яростно задрыгала ногами.

Я всегда считала крик последним методом самообороны, но в тот момент это был единственный способ сопротивления, доступный мне.

– Вам не повезло, – бесстрастно констатировал Метросексуал. – Если бы на моем месте был кто-то другой, он, вероятно, и прельстился бы вашими внешними данными. – Он вздохнул. – Это, конечно, оказалось бы не очень приятным ощущением, но, по крайней мере, ущерба для здоровья было бы меньше. Но… Дело в том, что на работе я не позволяю себе подобных вещей.

Метросексуал заглянул в мое лицо, как будто искал у меня одобрения своим словам.

«Он сумасшедший! – панически пронеслось в моей голове. – От него нет спасения, логика на него не действует… Как же я попала, господи ты боже мой!»

– Итак…

Метросексуал вытянул руки и расстегнул «молнию» моей юбки. Я в отчаянии завертелась на месте. Набрав во рту побольше слюны, я плюнула в своего мучителя.

Тот, не обращая внимания на то, что плевок угодил ему прямо в щеку, продолжал методично делать свое черное дело. Невзирая на мое сопротивление, Метросексуал последовательно стащил с меня юбку, затем блузку…

Меня поразило и даже испугало прикосновение его рук. Они были холодными, словно у мертвеца. Вблизи я рассмотрела, что они были белыми и холеными. Глаза же Метросексуала светились ясной голубизной, как безоблачное небо в знойный летний день. Однако ничего человеческого в выражении этих глаз я не заметила.

Тем временем Метросексуал включил паяльник в розетку и принялся разглядывать мои ноги. Он тихо стоял, задумавшись, метрах в двух от меня, напоминая мне чей-то памятник, статую какого-то писателя. Он как будто обдумывал стихотворение или очередную главу своего романа.

Я уже решила, что, как только он приступит к взятию последнего бастиона, а именно моего нижнего белья, я изловчусь и нанесу ему обеими ногами удар в лицо. Но это мне еще только предстояло сделать. Ко всему прочему, я была абсолютно уверена, что этот шаг вовсе не облегчит, а лишь утяжелит мою участь. Но так уж я привыкла – бороться за жизнь до последнего, пока дышу, даже если не остается никаких шансов…

Наконец изувер сдвинулся с места и подошел ко мне. Я вся сжалась, готовясь к выполнению задуманного. Однако он неожиданно передумал, остановился и сосредоточил свое внимание на утюге.

– А вот этот совершенно обычный утюг предназначен для выравнивания линии бюста, – каким-то очень вкрадчивым тоном заговорил он, словно объясняя студенческой аудитории сложную теорему. – Представляете себе такую операцию? Вы ложитесь на спину и расслабляетесь. А потом гладкая горячая металлическая поверхность медленно разглаживает ваши выпуклости. Эффект, как правило, достигается хороший… Так вы скажете мне правду?! – вдруг резко, визгливым голосом спросил он и застыл на месте, вперившись в меня своими голубыми очами.

– Я уже все сказала, – стараясь вложить в свои интонации максимум искренности, ответила я.

– Не все! Кто еще знает об «Андромеде»?

– Никто! – ответила я, осознавая, что злая ирония моей ситуации состоит в том, что это – чистая правда! Я ведь и в самом деле никого не предупредила, что собираюсь в центр предсказаний, даже Мельникова! А надеяться, что у кого-то хватит ума найти журналы, порыться в них, обратить внимание на обведенную фломастером фотографию астролога и вычислить, куда он меня завез, было бы верхом наивности с моей стороны.

– Хорошо. А знаете ли вы, для чего предназначен вот этот инструмент? – он показал мне щипцы.

– Для выравнивания еще чего-нибудь, – едко ответила я.

– Нет, наоборот, – с жутким спокойствием улыбнулся Метросексуал.

И он продолжил просвещать меня на предмет предназначения этих орудий пыток, но я больше не слушала его, внезапно осознав самое главное.

«Он садист! Господи, ему же все равно, расскажу я о чем-либо еще или нет! Он все равно будет измываться надо мною, даже если я сейчас взахлеб начну сочинять признательные показания!»

Нет, я понимала, что Рахметов не оставит меня в живых после этого похищения. Но Рахметова здесь сейчас не было, а шанс сбежать от Сережи был бы реальным лишь в том случае, если бы я как-то запудрила ему мозги, насочиняв с три короба. Например, заявив, что про «Андромеду» я насвистела уже половине жителей города. Тогда, может быть, я избежала бы пыток… Но этот садист не собирался от них отказываться – в любом случае! Что бы я ни говорила, в чем бы ни призналась – он все равно убьет меня, предварительно замучив до полусмерти…

– О, паяльничек-то совсем уже готов! – радостно воскликнул Метросексуал.

Он приблизился ко мне и нагнулся, чтобы своими ледяными, как у трупа, руками стянуть с меня нижнее белье. Я напряглась, прицелилась и закрыла глаза. В следующий момент я совершила два молниеносных движения ногами. Сначала сжала их в коленях, а затем резко выбросила вперед, попав прямо в лицо этому изуверу.

Я лишь почувствовала, как ноги мои наткнулись на что-то твердое. Видимо, это были его зубы.

– О-ой!.. – вырвалось у Метросексуала в тот момент, когда он, отлетев после моего удара к противоположной стене комнаты, приземлился на пол.

Вскоре он очнулся и окинул меня крайне недобрым взглядом. Это продолжалось очень недолго. На лице его вновь заиграла улыбка, еще более зловещая, чем прежде. Я поняла, что наступает самое страшное…

Метросексуал поднялся с пола, вытер разбитые губы, подошел к столу и взял щипцы. Улыбка его стала еще выразительнее, так как изо рта у него тонкой струйкой текла кровь – последствие моего удара.

– Вы сами выбрали свою судьбу, – шепелявя и кривя окровавленный рот, сказал он.

И он поиграл щипцами, повертев их в пальцах. В животе у меня что-то страшно екнуло. Метросексуал уже занес руку, чтобы ударить меня щипцами по ногам – для острастки, как вдруг откуда-то снаружи, из-за стены послышался громкий стук, перешедший в грохот. Щипцы от неожиданности выпали из рук палача и со звоном упали на бетонный пол подвала.