– Боги всемогущие! Ливия, что случилось? Получила плохие вести?

В голове фейерверком взрывались мысли. Господи, что мне теперь делать? Рассказать ли Гермесу? Но тогда придется выдать тайну Тиффани! Но иначе я не могу, мне нужно с кем-нибудь поговорить, даже если из-за этого Тиффани подвергнется еще большему риску. Не говоря ни слова, я поднесла телефон к глазам Гермеса, показывая фотографию.

Гермес с интересом наклонил голову набок и сказал:

– Какой красивый портрет. Маэль хорошо на нем получился.

В следующую секунду перед глазами у меня все потемнело.

* * *

Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу на кровати, окруженная мягкими подушками. На лбу покоилось влажное полотенце. Я подняла было руку, чтобы убрать его, но тут в поле зрения появилась малюсенькая золотая змейка, которая наградила меня строгим взглядом. Змейка свернулась клубочком на полотенце, чтобы оно осталось на месте.

– Ливия… – Гермес сел рядом на край кровати и потрепал меня по плечу. – Ты упала в обморок. С тобой все хорошо?

Мир вокруг понемногу приобретал привычные очертания. Ко мне вернулись воспоминания о последних событиях, и только тогда я осознала, на чьей кровати сейчас нахожусь. Я сделала глубокий вдох. Вот он. Запах Маэля. Кровать пахла Маэлем, и на мгновение я забыла обо всех переживаниях, которые мучили меня эти несколько дней. Маэль. Здесь его присутствие все еще было ощутимым, и я чувствовала такую к нему близость… Змейка осторожно улеглась на полотенце. Я лбом почувствовала ее движения. Другая змейка, кольцом обвивавшая шею Гермеса, подняла голову и изучающе посмотрела на меня. Как, впрочем, и Гермес.

– С тех пор как я стала нимфой, я вечно падаю в обмороки. Чувствую себя ужасно неловко…

Гермес покачал головой. Змейка вторила ему.

– Подобные изменения требуют от организма больших сил. Я не специалист по нимфам и не знаю, как у вас проходит период адаптации. Но дети богов болеют подчас неделями, когда у них просыпаются силы. Такие экстремальные нагрузки отнимают все внутренние ресурсы.

– Я чувствую себя ужасно неловко, – повторила я. – Я не истеричная барышня, которая падает в обморок, чтобы уйти от проблем.

– Как это сравнение вообще тебе в голову пришло? Пробуждение сил – это все равно что марафонский забег. Тело постоянно находится под напряжением, и внутренние предохранители иногда просто перегорают. Этого не надо стыдиться, – сказал Гермес. Змейка переползла с его шеи на руку и положила голову мне на плечо, словно тоже пыталась утешить. Совсем как ее хозяин. Все происходящее было таким сюрреалистическим… Совсем как моя новая жизнь. Я лежу на кровати парня, которого, скорее всего, никогда больше не увижу, олимпийский бог, которому много тысяч лет, успокаивающе гладит меня по плечу, а две маленькие золотые змейки тем временем взяли на себя роль медсестер. Как здорово, что у меня есть прекрасные подруги, которым можно рассказать все, вплоть до самых безумных историй. И которые поверят в мои безумные истории. Если бы мне не с кем было поговорить, я бы сошла с ума еще несколько недель назад.

– Откуда у тебя портрет Маэля? – поинтересовался Гермес.

Я на мгновение прикрыла глаза. Что ж, пришло время рассказать правду. Эта правда может подвергнуть Тиффани опасности. Мы познакомились совсем недавно, но Тиффани мне нравилась и я почему-то ей доверяла. Но, может, с помощью Гермеса мне удастся защитить ее – в первую очередь от Энко, который по-прежнему казался мне бомбой с запущенным часовым механизмом. Поэтому я открыла глаза и сказала:

– Возможно, вам известно, что Никта, богиня ночи, исчезла.

Гермес кивнул:

– Да, как и еще несколько богов. Никто не знает, где они. Пропавшие не оставляют никаких следов. Мы в полной растерянности.

– Я встретила девушку, которая утверждает, что Никту похитили. Эта девушка – моя одноклассница. По ее словам, в покоях Никты в Храме обители Ночи остались очевидные следы борьбы.

Гермес приложил ладонь к моему лбу, затем по очереди к правой и левой щеке – видимо, решил, что у меня жар. После этого внимательно посмотрел на меня и попросил:

– Не могла бы ты повторить?

Я послушно повторила.

– Одноклассница, значит?

– Ну… – я стиснула ткань полотенца у меня на лбу, и лежащая на нем змейка снова предупреждающе свесилась вниз. Я быстро отдернула руку. – Она не только моя одноклассница, но еще и полубогиня.

Гермес сразу успокоился, отчего происходящее стало еще сюрреалистичнее.

– Ах, еще одна полубогиня. Славно. И чья же она дочь?

Что ж, пора выложить все карты на стол.

– Она… – Я глубоко вдохнула и закончила: – Дочь Аида.

На миг отрешенное выражение лица Гермеса будто дало трещину, но затем он тактично сказал:

– Мне жаль тебя разочаровывать, дорогая, но твоя подруга лжет. Этого не может быть. Согласно природным законам, у темных богов рождаются дети только одного с ними пола. У богов – исключительно сыновья, у богинь – исключительно дочери. Таков закон природы. У него не бывает исключений.

– Тиффи – исключение, которое подтверждает правило! – воскликнула я и хотела было объяснить, почему верю Тиффани, но не смогла произнести ни слова. Кусочки головоломки у меня в голове вдруг разом встали на место, складываясь в единую картину. Тьма и звезды. Чернота ночного неба и глубин Тартара. Густая вязкая тень, которая окружала Маэля. Танцующие у него в глазах звезды и синее ночное небо вместо адского огня. Я села так резко, что полотенце упало со лба, и я буквально в последнюю секунду успела поймать золотую змейку. Та недовольно зашипела и поползла к Гермесу.

– Гермес, Маэль ни в чем не виноват.

– Мы все это знаем. И мы попытаемся это…

– Нет, я о другом, – перебила я. – Маэль вообще ни в чем не виноват. Обвинения, которые ему предъявляют, безосновательны, поскольку он физически не мог их совершить. У Маэля нет сил, чтобы уничтожить мир вместе с Агадой, потому что такими силами обладают только сыновья Аида, а Маэль не его сын.

Гермес окинул меня непонимающим взглядом.

– Маэль – сын Никты, богини ночи. Ни в одиночку, ни с Агадой он не мог причинить никакого вреда. Гермес, нам нужно срочно связаться с Олимпом! Обвинения против Маэля безосновательны, и теперь я могу это доказать.

Гермес поднял руки, словно пытаясь угомонить резвую лошадь.

– Ливия, успокойся и расскажи все по порядку. Честно говоря, я уже запутался. Ты хочешь мне сказать, что Маэль – не сын Аида? Это еще безумнее, чем история твоей подружки Тиффани. Хочешь сказать, что Маэль все это время знал, что Аид ему не отец? Пожалуйста, объясни мне все внятно и доходчиво.

– Нет, Маэль ничего не знает, я в этом уверена. И слова Тиффани только подтверждают мою уверенность.

Я помолчала, собираясь с мыслями, и рассказала Гермесу вообще обо всем: и о том, что узнала от Тиффани, и о том, что раскопала сама.