—  Милый, милый!— шептала я, склоняясь к нему все ниже.

 Я помнила, что в прошлую нашу встречу Грег хоть и тихо, но услышал мой голос. И сейчас надеялась лишь на это. И он услышал. Я заметила, как задрожали его ресницы. Вот он глубоко вздохнул, его глаза приоткрылись.

- Любимый! - позвала я.

 Грег резко повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Он вздрогнул и быстро сел.

- Не бойся, это я! У меня совсем мало времени!

Мой голос прерывался от волнения, но я улыбалась, чтобы не напугать его, пока он окончательно не пришел в себя.

— Лада,— прошептал он.

— Да, да,— торопливо заговорила я, стараясь сдержать подступившие слезы,— ты видишь? Слышишь?

 Грег протянул ко мне руки. Я попыталась обнять его, уже ни о чем не думая, но ощутила пустоту под руками и отпрянула.

— Это бесполезно,— прошептал он.— Лучше вообще не двигаться. Вот только что я довольно ясно видел твои прекрасные глаза, твою нежную улыбку, по которой так сильно тоскую, но как только ты склонилась ко мне, все будто смазалось. У меня перед глазами пронеслось что-то мутное, твое лицо превратилось в движущиеся полосы тумана.

— Я не буду двигаться!— прошептала я и замерла у него в ногах.

— Да, так хорошо,— тихо произнес он и впился в меня взглядом.

 Я тоже не отрываясь смотрела в его становившиеся все печальнее глаза. Казалось, вся его душа сосредоточилась в них. И слов уже было не нужно, я все прочитала в его глазах. Все его опасения, тоску, любовь, печаль, все тревоги и страхи— в них было все.

— Я люблю тебя, - одновременно произнесли мы.

 Мне вновь захотелось расплакаться, но усилием воли я сдержала слезы.

— Грег, милый,— быстро сказала я,— у меня совсем мало времени! Рената пыталась нарисовать тебя, но пока она изобразила лишь твой двор и этот барак. Она даже вошла внутрь, но тебя не увидела. Она говорит, что пока ты не появишься перед ее внутренним взором в твоем нынешнем качестве, все бесполезно.

—  Понимаю,— прошептал он и сжал руки.— Но надежда есть!

—  Конечно!— уверенно произнесла я.— И все получится! В этом я не сомневаюсь. Но у меня все меньше твоей прежней крови. Я сегодня искала в книге Гарца об особенностях вампирской крови и нашла много чего интересного. Оказывается, она обладает магическими свойствами. И я подумала, что надо найти возможность как-то увеличить ее количество в моем кулоне. Ты что-нибудь слышал об этом?

 Грег задумался, потирая лоб. Потом вскинул  на меня глаза.

— У вампиров что-то выяснять бесполезно,— сказал он. - Никогда никто не занимался изучением свойств ни крови, ни наших тел, ни наших сверхспособностей.

— Да! - перебила я. - Гарц тоже об этом писал.

—  Но вот что я вспомнил, - продолжил он, я замерла, стараясь не пропустить ни слова, - некоторые кланы оборотней обладают тайными знаниями. Одно время от скуки я много читал об иных формах жизни. Сама знаешь, какая богатейшая библиотека у меня собрана. В одной из книг имеется легенда о племени славов. Это люди-рыси. Я читал о Багровой Жемчужине...

Его голос начал затихать, а лицо смазываться...        

— Грег!— крикнула я.

 - Любовь моя!— еле слышно ответил он, не сводя с меня расплывающихся глаз...

 ...Я очнулась и поняла, что по-прежнему нахожусь в кабинете. Лол покачивался на сиреневом сгустке с весьма скучающим видом.

— Благодарю тебя,— сказала я и попыталась ему улыбнуться.

— Не за что,— ответил он и словно утонул в сгустке.

— Лиле привет!— спохватилась я, но он уже исчез.

 Тонкие полосы голубовато-сиреневого тумана какое-то время еще висели в воздухе, но скоро растаяли и они. Я бросилась к книжному шкафу, моля лишь о том, чтобы книга, о которой говорил мне Грег, оказалась именно здесь, а не, скажем, в его квартире в Сохо. Там тоже имелась приличная библиотека. Издания об оборотнях занимали несколько полок, и хорошо, что они были собраны вместе. Грег вообще отличался любовью к порядку, и его библиотека была тщательно систематизирована. Я взяла толстый том, изданный в начале двадцатого века, называвшийся «Славянские мифы». Но нашла лишь сказку об Арысь-поле. Ее предваряла заметка, что образ матери-рыси был широко распространен среди славян и породил множество сюжетов. Но самый популярный был вот этот:

  «Один старик овдовел, но осталась у него дочь, и жили они тихо и мирно. Вот решил он жениться. И попалась ему злая ведьма. Невзлюбила она красавицу-падчерицу, пристала к мужу, чтобы прогнал ее из дома. И старик выдал свою дочку замуж. Живет она с мужем да радуется, и родился у них мальчик. А ведьме зависть покоя не дает; улучила она время, обратила свою падчерицу зверем Арысь-поле и выгнала в дремучий лес, а в ее платье нарядила свою родную дочь и подставила ее вместо стариковой дочери. Ни муж, ни люди обмана не заметили. Только старая мамка все поняла, а сказать боялась. Ведьмина дочка кормить-то не могла. Тогда мамка несет ребеночка к лесу и поет:

Арысь-поле! Дитя кричит,

Дитя кричит, пить-есть хочет.

 Арысь-поле прибежит, сбросит свою шкурку под колоду, возьмет мальчика, накормит; после наденет шкурку и уйдет в лес.

 «Куда это мамка с ребенком все ходит?»— думает муж. Проследил и увидел, как прибежала из леса рысь, сбросила с себя шкурку, превратилась в его жену и стала кормить малютку. Он подкрался из-за кустов, схватил шкурку и спалил ее.

— Ах, что-то дымом пахнет; никак, моя шкурка горит!— говорит Арысь-поле.

— Нет— отвечает мамка,— это, верно, дровосеки лес подожгли.

 Так шкурка и сгорела, колдовство закончилось, Арысь-поле приняла прежний вид и рассказала все мужу. Тотчас собрались люди, схватили ведьму и прогнали ее вместе с ее дочерью».

Я прочитала сказку и пожала плечами, ни о какой Жемчужине здесь речи не было. Однако я ясно помнила, что Грег просил найти именно о людях-рысях. Я пересмотрела еще несколько книг, но так ничего и не обнаружила. Через пару часов, окончательно устав от обилия информации, решила перекусить. Пока пила чай, все думала о словах Грега. Он назвал именно Багровую Жемчужину, я не могла ошибиться. И это было связано с племенем славов.

 «Надо в инете поискать,— подумала я.— Может, там что-то есть!»

 Я чувствовала утомление, у меня уже слипались глаза, но я открыла ноутбук и начала просматривать ссылки.

 «Рысь— символ неожиданностей, мгновенных переворотов, прыжков из засады, умения тайное делать явным, а явное относительно долго маскировать. Человек-Рысь обладает огромной силой, у него мягкие кошачьи повадки, но поведение непредсказуемо...»

 «В первой песни дантовского «Ада» восхождению поэта на холм спасения препятствуют три зверя: Рысь, Лев и Волчица. Они олицетворяют три порока: гордость, сладострастие и корыстолюбие. Рысь олицетворяет сладострастие...»