стали делают такие удивительные предметы, как рыцарские доспехи? И тому подобное. Признаюсь, я и сама не знаю ответов на эти вопросы. Знаю, что стальные доспехи делают искусные кузнецы, а как делают — не знаю! Я же иногда злилась, когда не могла понять чего-то в рассказах Андреаса… простите, подозреваемого. Например, он рассказывал о гиппопотамах. Но, гиппопотам в переводе — это «речная лошадь». Андреас же утверждал, что эти животные совсем на лошадей не похожи! А на кого похожи, объяснить не мог. То они у него толстые, как свиньи или коровы, то немного похожи на носорогов, только без рога и любят воду, то самые страшные звери в мире, страшнее львов и крокодилов… Ничего не понятно! Вот я и злилась.

— А про Святое писание споров не было?.. — упавшим голосом, в четвёртый раз уточнил судья.

— Нет!

— Больше вопросов к свидетельнице нет…

Я шла к своему месту и постепенно приходила в себя. Вот мы, бабы, ду-у-уры!.. Свяжешься с язычником, и сама не заметишь, как язычницей станешь! Хуже того, клятвопреступницей! Вот, почему я не сказала, что были споры? Почему пожалела дурака? И сама не знаю. А ведь теперь этот грех на мне до самой моей смерти будет. Уже не покаешься на исповеди, мол, под присягой солгала, еретика выгораживая. Потому что в тот же час и меня, и Андреаса схватят под белы ручки и повторный суд начнут. Только что, сидеть на месте обвиняемых вместе будем. Единственный выход — сделать так, чтобы Андреас стал примерным христианином, а лучше — чтобы он в честь матери Церкви какой-нибудь подвиг совершил! Тогда да, тогда можно и покаяться, снять грех с души. А что? Первые апостолы тоже не были христианами, пока Иисуса не встретили, пока Он не призвал их для служения Ему. Я, конечно, не Иисус (прости, прости Господи мою гордыню за столь кощунственное сравнение!), но теперь мой долг — воспитать из этого язычника настоящего христианина! Мой крест, если говорить пафосно (прости, Господи, ещё раз!). Да! Теперь я обязана сделать из этого недотёпы католика! Помоги мне, Господи, в деле сём! Дай силы, очисти помыслы, укрепи сердце и устреми дела мои для достижения цели! Ибо, цель благая и на пользу матери нашей Церкви… Да славится имя твоё, Господи во веки веков!

* * *

— Всё не так! — мрачно думал Генрих фон Плауэн, исподлобья рассматривая зал, — Всё кувырком. Суд превратился в фарс. Нет, в комедию! Но, ничего! Есть ещё в запасе у инквизиционного суда способы! Есть! Спасибо, давно уже умные люди на подобный случай придумали. А этот балаган пора кончать. Пока, чего доброго, еретика и в самом деле ангелом не выставили. Не будет этого! Не будет!

— Выслушав свидетелей, — проскрипел он и сам поразился своему голосу, — суд переходит к прению сторон. Слово предоставляется обвинителю.

— Для обвинения дело совершенно ясное! — послушно подскочил со своего места обвинитель, капеллан Мартин, — Этот еретик…

— Протестую! — не менее резво подскочил адвокат, — Еретик, это тот, кто отвергает догматы матери нашей Церкви! Судом не доказано, что подозреваемый отвергал догматы! Мало того! В первом послании апостола Павла коринфянам, 11:19, прямо сказано: «… ибо надлежит быть и еретикам между вами…»!

— Этот подозреваемый, — нехотя исправился обвинитель, — Он тайным образом проник в главный замок Ордена…

— Протестую! — опять выкрикнул адвокат, — Не он проник, а его, своего защитника и спасителя, привёз в орден добрый сын и защитник Церкви, крестоносец брат Гюнтер!

— Он сумел, используя доброту брата Гюнтера, проникнуть в главный замок Ордена, где прикинулся христианином, так, что был никем не узнанный…

— Протестую! — Он никем не прикидывался! Он лежал без памяти уже несколько дней! То, что его признали христианином, я не могу расценивать иначе, чем провидение Божье!

— Какое ещё «Провидение Божье»?! — окрысился обвинитель, — откуда тебе это знать?

— А откуда тебе знать, что нет?! — тут же парировал адвокат.

— Тихо! — пристукнул молоточком фон Плауэн. Ну вот, балаган и есть балаган! — Тихо! Я дал слово обвинителю для обвинения, а не для того, чтобы вы между собой спорили. Обвинитель, продолжайте.

— Так вот, пробравшись в замок Ордена…

— Протестую!..

* * *

Я понял! Адвокат постоянно перебивал обвинителя, чтобы полностью смазать всё его выступление. Чтобы каждое его слово вызывало сомнения. Ну, как же! Если после каждого слова слышится «Протестую!». Да и сам обвинитель, вынужденный после каждого слова останавливаться и поправляться, заметно скис, стал повторять сам себя, теряя нить выступления и закончил весьма бледно. Неубедительно, честное слово. Значит, сейчас дадут слово адвокату, а потом мне? Правильно я понимаю? И я принялся ещё раз повторять про себя свою знаменательную речь.

* * *

— Слово предоставляется защитнику, — кисло сообщил судья.

На этот раз мой защитник встал спокойно, неторопливо, демонстрируя непоколебимую уверенность.

— Братья и сёстры во Христе! — проникновенно начал он, — Напомните мне, кого первым призвал Христос для служения апостольского, согласно Евангелия от Иоанна? Кто в связи с этим получил прозвище «Первозванный»? На апостол ли Андрей? Ныне мне приходится защищать тоже Андрея… Совпадение? Не думаю!

— Протестую! — подскочил уже обвинитель. Похоже, он решил перенять тактику адвоката и помешать ему сказать речь.

— Против Евангелия? — деланно ужаснулся адвокат.

— Против сравнения апостола с еретиком!!!

— А разве я сравнивал? — пожал плечами мой защитник, отец Дионисий, — Я просто указал, что у обоих были одинаковые имена. Разве не так? Разумеется так! Тогда против чего уважаемый обвинитель протестует?

Обвинитель мрачно запыхтел и плюхнулся на своё место. Адвокат подчёркнуто выдержал несколько секунд паузы.

— Итак, я продолжу. Наверняка все знают печальную историю этого юноши, по имени Андрей, которую он поведал брату Гюнтеру и сестре Катерине. Думаю, все отметили стремление молодого человека к чистой и непорочной жизни (ведь он отказался совершить грех с самой принцессой египетской!), а также его нестяжательство (ведь к концу жизни он остался буквально без гроша, но это обстоятельство он не считал трагедией!). Да, умер он не будучи христианином. Но как бы он им стал, если Спаситель ещё не родился?! А лично я уверен, что живи обвиняемый в другую эпоху, он непременно стал бы христианином! Ибо сердце у него чистое и душа тянется к истинной вере. Да что я говорю? Вы и сами слышали слова свидетельницы, сестры Катерины, что несчастный Андреас тянется к христианскому учению, как цветок подсолнуха тянется к солнцу! Но ему не повезло. Он умер и умер — увы! — некрещённым. А значит, после смерти попал в ад. Что из этого следует, братья и сёстры? Ничего! Ровным счётом ничего!