Ха. Это же Маркович ему втолковывал. Точно! Никаких предметов роскоши, иначе народ перессорится. Красоту в массы нести нельзя. Чревато. Странный, однако, вывод, Славке он совершенно не нравится. Ведь люди всегда украшали свою жизнь чем-то изящным. Расписывали посуду, вышивали рубашки, нанизывали ракушки на нитку, чтобы повесить на шею. И запретить им обмениваться этими вещами — просто немыслимо, как и делать их. Хм. Между алмазной диадемой стоимостью в полцарства и глиняной кружкой с орнаментом по пояску, если следовать его логике, нет принципиальной разницы.

Куда-то не туда забрели его мысли. Ну-ка, возвращаемся в отправную точку. Итак, государство — это налоги, которые собираются для решения общих задач всего населения. Поддержания законности и обеспечения внешней безопасности. Вот такое берем определение и от него начинаем плясать. Налоги — это изъятие у людей части произведенного ими продукта. А отобрать можно только то, без чего эти самые люди способны обойтись, а то или погибнут от голода, или не отдадут. То есть, излишки. Ага, им об этом говорили на истории. Излишки, обмен, торговля, деньги, капитал — все повториться. То есть — корень зла не в искусствах, а в излишках. Но тогда, чтобы не повторить всю человеческую историю еще раз — нужно ходить в шкурах, добывать и выращивать только то, можешь съесть. И еще, накормить доктора, фармоколога, кузнеца, учителя… не срастается. Такой вариант нереализуем, просто потому, что невозможно рассчитать, сколько сеять пшеницы, или выращивать скотины. Исключается возможность создания запасов, а, следовательно, такой сценарий является хождением на грани голода.

Как же можно еще строить отношения в обществе, чтобы не прийти к капиталистическому варианту, к товарно-денежным отношениям, но обеспечить динамику развития, прогресс, высокий образовательный уровень? Ведь у людей сейчас завершается шок, связанный с попаданием в непривычные условия. Еще одна нормально пережитая зима, еще немного наработать навыки обитания в этом мире, и привычные стереотипы возьмут своё. Сначала начнутся споры за лучшую шкуру, потом — за лучшее место на нарах, претензии по поводу того, что одни ловят рыбу, а другие — месят глину. Где внушением, где окриком, а где и грубой силой некоторые инциденты удастся погасить. Или не удастся. Он уже ни в чем не уверен.

Как бы ни развивались дальнейшие события, единственное, что он может противопоставить обстоятельствам — собственная предусмотрительность. Почему-то ему кажется, что в ближайшее время любой член их общины будет избегать конфронтации с ним, опасаясь изгнания. А с его стороны хорошо бы построить дело так, чтобы для конфликтов было поменьше поводов. А вот здесь уже проще. Если люди ни в чем не нуждаются, или нуждаются, но все вместе — причин конфликтовать нет. Кроме чисто человеческих свойств, которые обычно не считаются достоинствами.

А вот если нужда и лишения, да еще и не поровну…

— Слав, ты не заснул часом, — Зоя не выдерживает его длительного молчания.

— Нет, задумался. Пожалуй, действительно, тронемся поутру в Вишневку. Парни устройство камышовых кровель уже освоили, так что доделают в спокойном темпе. За ужином обсудим с мужиками. Заодно расспрошу, из чего в доме такие замечательные балки и столбы, — юноша окончательно вышел из задумчивости и вернулся в окружающую действительность.

— А это туи, — улыбается Зоя. — Их как раз в том лесу, что вокруг Вишневки, очень много. Наши отыскали, когда стали сквозь заросли прокладывать дорогу к реке. Там обширный массив, но они растут далеко от опушки. Так что, если не продраться в середку, так и не видно ничего.

— А еще остались? — у Славки сразу масса планов.

— Очень много. Они там вообще густовато растут, так что Ниязов сразу велел вырубать так, чтобы проредить, да еще и молодую поросль не повредить. Он уже планирует лесополосу на четверть их этих туй отсюда и до Вишневского леса дотянуть, чтобы в тени деревьев можно было ехать. Только не все сразу. Они, понимаешь, какая незадача, тень любят. Их нужно высаживать среди других деревьев. В общем — планы на многие десятилетия.

Так! Славка снова замирает, поглощенный своими мыслями. У них тут наметился некоторый запасец нормального строевого, а то и корабельного леса. Только нужно не вырубить все на радостях. Аккуратненько к делу подойти. Наверняка ведь, дерево это не слишком быстро растет. Так что рубить и сажать придется одновременно. А Ниязов — парень не промах. Далеко вперед смотрит. Похоже, в этой степи будет у них главное лесничество.

В путь тронулись, как всегда, едва забрезжило. От ранчо до кромки Вишнёвского леса всего километров двадцать, так что добежать можно по холодку. Так, собственно и произошло. От первого намёка на рассвет до появления над горизонтом краешка светила прошло не более часа, а тележка с пятью седоками въехала под сень деревьев. Дорога здесь была уже проложена, однако скорость передвижения резко снизилась. Все покинули экипаж и шли пешком по обе стороны от упряжного животного, не выпуская из рук копий. Места здесь опасные, для леопарда — раздолье.

Впрочем, характер растительности быстро изменился. Если по краю, где много солнца, заросли выглядели непроходимыми из-за сплетенных ветвей густых кустов и молодых побегов, то дальше, под кронами взрослых деревьев, подлесок стал полупрозрачным, и трава оказалась пониже. Вскоре начали встречаться и туи всех размеров и возрастов. Славка порадовался их прямым ровным стволам. И еще обратил внимание на то, что растут они местами действительно слишком густо. Пока деревья молоды, места им достаточно, но скоро кроны начнут проникать друг в друга, и такие необходимые им источники строевого леса окажутся в состоянии борьбы друг с другом.

Парни, тем временем, сделали остановку. Бычка устроили пастись на не слишком длинной веревке около лужи, в которой сохранилась вода толи после нечастых дождей, толи еще от таяния снегов.

— Это после половодья, — ответил на вопрос Гарик, возница. — Весь этот лес — пойменный. Почвы тут наносные, глины мало. Удерживаются за счёт того, что течение в эти места не заглядывает. Потому и дома в Вишнёвке неважно стоят, что их потихоньку подтапливает.

— Это, выходит, нужно деревню на сваях обустраивать! — вслух размышляет Славка. — Или временно сюда приезжать, на сбор вишни.

— На сваях стоит летние постройки сделать, зимовать там неудобно, а в тёплое время кому-то надо жить и за деревьями ухаживать. Плетенки между сезонами сберегать для сбора и сушки ягод, и чтобы запас провизии для работников нормально хранился. Такие поселения у нас называли кордонами, куда только на время проведения работ люди съезжались в большом количестве, — рассуждает Гарик. — Это примерно то же самое, что в Куренёвском саду. А на другом краю этой дороги, что ведёт к ранчо через лес, тоже бы поселить кого-нибудь. Там стоит молодые деревца от опушки в сторону степи рассаживать, и сам этот лес обиходить. Только за счёт санитарной рубки, дров здесь запасти можно немеряно. Лес-то о-го-го, почти десяток километров шириной, и поболее тридцати в длину. Колодец, конечно, придётся копать, а то родников в тех местах не сыскать.