стал бы посылать Катю прямо в руки Мурейко! Стараясь не выдать обуревавших меня чувств, я повернулся к нему спиной, чтобы он снял наручники, и мне показалось, что Толик немного тормозит:

– Ну, чего тянешь?! Давай, быстрей! Не успеешь вернуться, а ведь тебе еще надо деньги спрятать!

Последнее подействовало. Через секунду руки были освобождены, а вслед за ними и ноги.

– Смотри, – предупредил он меня, слегка отодвигаясь в сторону, – если ты решил обмануть меня, убью тебя и не задумаюсь.

– Да как же я смогу? – Почти искренне удивившись, я пожал онемевшими плечами. – К тому же у тебя пистолет есть, а у меня нет.

– Да, – согласился Анатолий и спросил: – Идти-то можешь?

Я сделал два неуверенных шага, затем еще два.

– Вроде.

– Тогда шевелись.

Мы прошли по коридору и, немного пропетляв, подошли к темной лестнице, ведущей вниз.

– Ты первый, – предложил «марсианин», и я был вынужден согласиться, констатируя, что вариант оказаться у него за спиной не прошел. В запасе было еще несколько, но всему свой черед.

Прогнившие от старости перила закачались, когда я, пытаясь побороть внезапно нахлынувшую тошноту, схватился за них. Тошнота прошла быстро, через минуту, когда я стоял на улице, вдыхая ночной московский воздух.

– Где мы? – спросил я, не узнавая местности.

– Теплый Стан, – ответ Толика был коротким, но удивительным. Кто-то явно слышал мои молитвы, когда я просил оказаться поближе к Профсоюзной улице…

Часть седьмая

…Вот так вот живешь себе атеистом, ни в бога, ни в черта не веруя, а оказывается, не все так просто. Откуда я мог знать вчера, точнее позавчера, что выбор сауны на Профсоюзной улице (даже не сознательный, а самый что ни на есть случайный!), и решение спрятать там дипломат подарит мне шанс на спасение?! А если бы выбрал сауну где-нибудь на Дмитровке или Речном вокзале, было ведь все равно куда ехать? В этом случае Толик мог решить, что не успеет вернуться до прихода Мурейко, и возможно, страх за свою шкуру все же перевесил бы жадность. Хотя что сейчас гадать? Вышло так и слава богу!

Толик вел «Тойоту» и казался очень собранным. В машине он вновь надел на меня наручники, объяснив это тем, что мы все-таки не друзья, хоть и договорились. Мы уже приближались к станции «Беляево», когда он задал вопрос, который, как я понял, мучил его с самого начала нашего разговора:

– Слушай, Валентин, а это правда, что не ты завалил наших?

Я подумал, что не время раскрывать карты.

– Не видишь, какое у меня лицо? Да и остальное не в лучшем состоянии, – нацепив маску задумчивости, добавил: – Сам не могу понять, кто это был! И если освободил, почему не помог сбежать, а оставил лежать без сознания?

– Да-а, – кажется, он поверил, – может, он торопился?

– Какой смысл убивать, освобождая меня, и скрыться, даже не попытавшись мне помочь? – Я уже вошел в роль и, представив такую картину, пытался поставить себя на место неведомого «Бэтмена». Ничего не выходило, поскольку в том не было никакой логики.

Но, похоже, Толик думал иначе.

– Кажется, я знаю, в чем дело, – произнес он, не отрывая взгляда от дороги.

– И в чем же? – мне стало интересно. Очень интересно.

Он коротко взглянул на меня и вновь уставился на дорогу.

– Неважно.

– Это нечестно, – я искренне был заинтригован. Кто мог бы сделать это, по мнению Толика? Какие-то свои, неизвестные мне враги Мурейко и компании, для которых я был врагом, а значит…

Анатолий перебил мои мысли.

– Англичане, – короткое слово, которое сбило меня с толку.

– Англичане?! – я не заметил, что тупо переспрашиваю то, что слышал абсолютно четко.

– Да, англичане. Агенты или агент, не знаю. Проследили, когда тебя привезли на завод (все-таки я был прав, это был завод), дождались, пока Валера с Саньком останутся вдвоем, проникли и убили их. – Я почувствовал, что он злится. Это было что-то новенькое.

– При чем здесь англичане, Толик? Зачем им убивать кого-то, если они агенты? По-моему, сейчас не те годы, когда такое происходило, – я пытался понять, но за отсутствием информации сделать это было невозможно.

Видимо, Толик решил, что труп, каковым я вскоре должен был стать, не сможет никому ничего рассказать, и стал излагать свою версию. Тем более, как я понял, его прямо распирало от желания вслух высказать свое понимание происшедшего.

– Про дом на Ордынке ты знаешь, так?

Это был даже не вопрос. И вопросительная интонация была не чем иным, как предваряющим рассказ началом. Я молчал, не зная, стоит ли признаваться сразу.

– Я знаю, ты был там. Тогда тебе проще будет понять то, что я скажу. На одном из дисков, про которые ты все знаешь, был снят некий английский дипломат, который не захотел потом колоться и даже грозился все рассказать, несмотря на то, что его карьере после этого пришел бы… скажем так, полный абзац.

Он выругался, потом еще раз, и, отведя душу, продолжил свой рассказ:

– Короче, уехал этот тип в свою Англию и начал оттуда грозить. Короче, пришлось его немного успокоить.

– Вы убили английского дипломата?! – поразился я.

– Не его, садовника, но дали ему понять, что то же самое будет и с ним, и с его семьей, если он не заткнется. Вроде заткнулся, а сегодня, видишь, что они сделали с нашими парнями!

Я промолчал. Не хватало еще, чтобы Россия с Великобританией начала войну из-за одного извращенца, а также пары головорезов, которых убил я. Мою голову тут же посетила интересная мысль:

– А что, диск с его, ммм, проделками, тоже был в той комнате?

– В том-то и дело, что нет! – с жаром ответил марсианин Толик. – Твой сосед был человеком неугомонным, решившим продолжать борьбу с преступностью и на пенсии. Он как-то узнал про клуб и потребовал у Мурейко прикрыть заведение. А как майор мог это сделать?! – Толик взглянул на меня, словно ища поддержки. – Там вообще такие люди рулят, нам с майором до них как до Китая.

Я молчал, пытаясь переварить информацию, и Толик продолжил:

– Полковник узнал, где находится клуб, изготовил ключи и даже успел там побывать. Собственно, тогда и пропал диск, на котором были проделки того дипломата. Камеры засекли его, а майор узнал Осипова. Дальше ты знаешь. Полковник пробовал договориться, даже хотел отдать диск, чтобы не трогали его семью, но это не спасло его. Пришел приказ – убрать свидетелей, а приказы не обсуждают.

– И копии не нашли, – в моих словах почти не содержалось вопроса, но Толик согласно кивнул.

– Не нашли.

Он расслабился. В самом деле, чего напрягаться, когда есть возможность высказать свои мысли человеку, жить которому осталось всего ничего.

– Хочу тебя огорчить, – я тоже почувствовал некоторую раскованность, – копия есть и не одна.

– Откуда ты… – начал было Толик, но, видимо, что-то вспомнил и, покосившись на меня, добавил: – И ты знаешь где?

– Знаю, но тебе не скажу.

Он нарочито громко вздохнул, но я не поверил. В голове юлой кружилась мысль, в которой присутствовал Виктор Николаевич, его дочь, моя драгоценная жизнь, втянутая в этот водоворот, и мой друг, погибший ни за что. Герман! Я вдруг вспомнил, как этот тип сказал, что в номере не нашли тел Германа