– Воу-воу, детка, – она по-рэперски пресекла эти сладострастные грезы. – Я пока только думаю. Веди меня в свой офис, осеменитель.

– Пошли, – скис Эрик. – Только придумай другое слово.

– Донор? Благотворитель? Жеребец? Производитель? Меценат?…

– Знаешь, достаточно будет просто «Эрик».

Он провел ее мимо охраны через трехпалый турникет на лестницу. Пахло так, как пахнет в музеях или старых библиотеках. Деревом, ветхой бумагой, нафталином… Запах, который меньше всего ассоциировался у Киры с банковским делом.

– Сюда, – он указал на дверь с металлической табличкой «Белмат групп».

– Я слышала, конечно, про мировой финансовый кризис… – протянула Кира. – Но чтобы так… Слишком давно не была в банке.

– Это не банк, – нехотя произнес Эрик, не решаясь пригласить ее внутрь.

– Да ладно! Не может быть!

– Слушай, если тебе надо поржать, давай здесь. Я работаю в фирме, которая продает банкоматы.

– Ну… В целом… – Кира наклонила голову и прищурилась. – Действительно, банковская сфера. Не могу придраться. Я уже побаивалась, что банковская сфера – это банк доноров… Просто ты так профессионально предложил помощь… А что за банкоматы?

– Белорусские.

Последнее слово он произнес тихо и обреченно, пялясь куда-то в пол.

– В Беларуси делают банкоматы? И ты их продаешь? – Кира старалась выглядеть серьезной, умоляла саму себя не высмеивать первое честное признание Саакяна, но ее разрывало изнутри.

– Все в порядке, можешь смеяться, – вздохнул он.

– Нет-нет… Боже… Я не смеюсь, не смеюсь. Я серьезно… – она старательно вспоминала мамину собаку Журу, которая преставилась два года назад, дядю Федю, который заводил бензопилу и лишился пальца на ноге, потому что цепь отскочила.

Всеми силами поднимала из глубин подсознания хоть что-то грустное, чтобы не расхохотаться в лицо продавцу белорусских банкоматов.

– Где здесь дамская комната? – из последних сил выдавила она.

Знала, как важно для армянина самолюбие, но ничего не могла поделать с врожденным чувством юмора.

– Там, – махнул он раздраженно.

Видимо, она была не первым человеком, кого рассмешило словосочетание «белорусские банкоматы». Господи, вот о чем ему надо было говорить со сцены! Он бы раскатал зал, уложил штабелями на пол. Людей бы с острой икотой вывозили на машинах «неотложки». Даже после трехдневной селедки под шубой, которую Кира беззаботно съела со словами «что ей в холодильнике будет», она неслась к туалету с меньшей скоростью. Хохотала до слез, до спазмов в желудке, до боли в мышцах пресса.

– Отпустило? – Эрик встретил ее с мрачным видом.

– Не-не, – она мотнула головой. – Я в порядке. Выпила много чая…

– Здесь хорошая акустика.

– Ну не сердись! Я… Я не хотела смеяться… Ну банкоматы и банкоматы.

– Все нормально. Я привык.

Выяснилось, что Эрик работает торговым представителем. Разъезжает целыми днями по банкам и рассказывает им про чудо белорусской инженерии. И поскольку люди в финансовых конгломератах работают по большей части либо очень воспитанные, либо просто начисто лишенные чувства юмора, с подобной реакцией Эрик сталкивается не каждый день. Зато мастерски очаровывает своим баритоном и итальянским кашемиром денежных воротил, нарабатывает связи. Даже вот «Мазду» купил.

Кира посмотрела на образец банкомата, который стоял в центре офиса, как алтарь. На его фоне самолюбование Эрика выглядело крайне странно. С тем же успехом можно было рекламировать трусы ивановской текстильной фабрики на черно-белом плакате в зале ожидания аэропорта. В том самом бизнес-отсеке, где стаканчик апельсинового сока стоит как полноразмерное плодоносящее дерево.

Разумеется, вслух она этого не сказала. Во-первых, Эрик был слишком щепетилен во всем, что касалось его внешнего облика, во-вторых, любая честная работа должна заслуживать уважения. И она даже не стала спрашивать, почему он катается на «Мазде», а не на «БелАЗе».

– Тебе еще долго работать? – спросила Кира, справившись с внутренним источником яда. – Я могу подождать.

– Что-то случилось?

– Хотела поговорить… Ничего срочного.

– Подожди внизу. Я закончу быстро, спущусь минут через пятнадцать.

Он освободился даже быстрее. Обычно всегда опаздывал, а тут вдруг выскочил торопливым шагом вместо фирменной вальяжной походки с легким оттенком собственного превосходства. Видимо, мысль о донорстве не на шутку его раззадорила.

– Есть хочу, – он потащил Киру в свою машину. – Твою потом заберем.

– А что, мамонта ты по дороге не убил? – проворчала она, потому что он вел себя как пещерный человек.

Эрик выпад проигнорировал, в полной тишине довез ее до ближайшего гриль-бара и, лишь заказав гигантский оковалок говядины, немного успокоился.

– Что стряслось?

– Вот скажи, – она задумчиво разломила хлебную палочку. – У тебя на работе знают про стендап?

– Естественно.

Нашла у кого спрашивать! Удивительно, как он еще не наклеил на опытный образец белорусского банкомата свой портрет с автографом.

– И они тебе ничего не говорили? Не просили?… Ну, рекламировать?

– Я их и так целыми днями рекламирую.

– По телевизору.

– Нет. До тебя уже докопались?

– Ага, – она сломала еще одну палочку, представляя себе руку Локоткова. – Понятия не имею, как выкрутиться. Они дали повышение, и теперь требуют… Черт, Эрик, я не хочу быть проституткой.

– Не будь, – он пожал плечами.

– Вот так просто?

– А зачем усложнять? Ты шла в стендап, чтобы говорить честно. Если ты сейчас не расставишь свои условия, дальше будет только хуже. Сначала упомянуть в монологе. Потом сделать татуировку. Потом повесят тебя на билборде с пушистыми помпончиками, как девочку из группы поддержки. Ты этого хотела?

– Нет.

Пламенную речь Эрика прервал официант, и Кире пришлось выждать паузу, вяло ковыряясь в собственном салате. Никто не может встать между мужчиной и его стейком.

– О чем мы? – Саакян утер рот салфеткой, и его взгляд подернулся пленкой сытости.

– Реклама.

– Так вот. Хочешь знать мое мнение – ты должна проявить жесткость.

– А работа? Я впахиваю на них кучу лет. Одно и то же. И теперь, когда мне дали целый проект… Это моя специальность! Это то, чему я училась!

– Слушай, Скворцова. Вот скажи мне. Ты хороший компью… Программист?

– Ну уж получше некоторых, это точно.

– И почему ты думаешь, что только одна фирма готова тебе платить?