в боевую стойку, готовясь нанести последний удар, — Я уже выбрал для себя роль мстителя, и я должен отыграть её до конца.

— Именно поэтому ты и не стал хорошим человеком, — с печалью в голосе произнесла девушка, — И никогда не станешь.

Вокруг них бушевал пожар, обжигающий все на своем пути и создававший атмосферу апокалиптического ада. Огонь высвечивал их измученные фигуры, придавая им образ мстителей, заточенных в этом аду для исполнения своих судеб. Взгляд Фурии был размыт от слез и пламени, но ее решимость и злоба продолжали отражаться в ее суровых и уверенных глазах. Волосы, облепленные кровью и пеплом, выглядели как мантия, покрывающая ее обнаженные плечи.

Дженсен стоял в боевой стойке, сгорбившись от усталости и горя, его облик отражал мучительное смирение и решимость принять свою судьбу. Он был похож на павшего ангела, отвергнутого небесами и осужденного на земное мучение. Огонь, отражающийся в его глазах, создавал иллюзию, будто они оба стали частью этого адского пламени, в котором должны вечно бороться друг с другом.

Дыхание Фурии было тяжелым и неровным, как будто она пилотировала последний уцелевший самолёт, находясь в буре, несмотря на все признаки неизбежного крушения. Ее руки сжимались в кулаки, покрытые следами крови и пепла. В ее глазах отражалась не только ненависть к Дженсену, но и глубокая боль и потеря за все то, что было навсегда утрачено.

Вокруг них бар обращался в руины, обгоревшие останки мебели и разрушенные стены создавали мрачный фон для их финальной схватки. Пламя дымилось и шипело, залитое красным светом, который отражался в их изможденных и искаженных от страданий лицах. Разбитые окна и развалины служили свидетельством разрушительной силы их схватки, которая казалась отражением их внутренней борьбы.

И вот, когда в их головах прозвучал мнимый сигнал, оба сорвались с места, направляясь друг на друга. В мгновение ока Фурия оказалась возле противника и почти уже коснулась лезвием ножа горла мужчины. Ещё чуть-чуть и его смерть стала бы неминуемой! Всё также, как и в тот день, когда они впервые столкнулись друг против друга!

'Бой закончился в первые же секунды: как только прозвучал сигнал, означающий начало поединка, Фурия в мгновение ока оказалась возле Дженсена, после чего быстро приставила нож к его горлу. Он даже не успел заметить, как она сдвинулась с места. Само же лицо бывшего солдата в тот момент выражало полное изумление, смешанное с яростью и раздражением. Он был почти полностью разгромлен и оказался в её власти. Это было оскорбительно и унизительно. Фурия наслаждалась его поражением, её глаза сверкали от удовольствия и насмешки.

Она остановилась на мгновение, словно наслаждаясь его страданием и унижением, после чего с хищной улыбкой произнесла:

— Все вы одинаковые. Все мои прошлые соперники также полагали, что им не составит труда уложить на землю какую-то чересчур самоуверенную соплячку. Никому и в голову не могло прийти, что она может быть очень сильна. Я надеялась, что уж хотя бы солдат будет вести себя более аккуратно и рационально, но, полагаю, я немного переоценила его интеллектуальные возможности.

Её лицо выражало разочарование, а на его появилась ухмылка, которая сбила её с толку.

— А ты уверена, что победила? — спросил он.

Сначала она не понимала, о чём он говорит, но в тот момент, когда она опустила голову ниже, ей удалось заметить приставленный к её животу пистолет, который он успел направить на неё в последние мгновения. Да, ему не удалось достать его из кармана своей спортивной кофты, но и через ткань он неплохо так стреляет.

— … Упс? — с небольшим недоумением в голосе произнесла она'.

Три выстрела прозвучали в стенах горящего «Бессмертия», после чего Фурия, остановив руку в миллиметре от горла Дженсена, начала выплёвывать большое количество крови изо рта.

Три выстрела прозвучали в стенах горящего «Бессмертия», после чего Фурия, остановив руку в миллиметре от горла бывшего солдата, начала выплёвывать большое количество крови изо рта. Медленно опуская голову, её глаза широко раскрылись, когда она заметила пистолет, приставленный к её животу, из которого сейчас обильно шла кровь. Взгляд, наполненный удивлением и ужасом, вновь встретился с лицом Тодда. В тот миг время замедлилось, а в ушах зазвучали лишь треск пламени и гул пожара.

Фурия медленно шатаясь, словно утратившая всю силу, пыталась удержаться на ногах, но её колени подогнулись, и она упала на пол, создавая при этом глухой звук, который потерялся в шуме пожара. Её руки попытались удержать живот, из которого неистово хлынула кровь, окрашивая чёрный пол в ярко-красный оттенок. Её дыхание стало все более и более нерегулярным, переходя в тяжелый хрип. Глаза Фурии, наполненные борьбой и ненавистью, теперь медленно заливались слезами боли и потери. Лицо её искажалось от мук, отразив всю глубину её страданий и мечтаний, которые обернулись пеплом и разрушением.

Дженсен в течение долгих секунд стоял неподвижно, глядя на падающую Фурию, словно куклу, потерявшую своих нитей. В его глазах тускнело пламя, заменяя его ярость и разочарование глубокой печалью. Он с трудом сдерживался, чтобы не упасть на колени рядом с ней, чтобы не вырвать своё измученное сердце из груди. Его руки дрожали, а лицо искажалось от ужаса и понимания того, что он не только лишился врага, но и части самого себя, которая была неразрывно связана с Фурией.

Тем не менее через несколько секунд его выражение лица стало пустым, будто бы он полностью лишился человеческой души.

— Я победил, — объявил он, но ничуть не радовался.

Фурия, лежащая на полу, стала словно источником печали и отчаяния, которые начали наполнять всю комнату. Её взгляд стал всё более беспомощным, отражая глубокое непонимание происходящего, словно она пыталась проникнуть в тайны окончания своей собственной жизни. Её руки медленно ослабевали, падая в стороны, словно отказываясь держать своё тело на плаву. Слёзы, смешанные с кровью, текли по её бледному лицу, создавая странный контуры смешения жизни и смерти. Локоны её волос, прилипшие к поту и крови, создавали впечатление, будто они пропитались не только её собственной печалью, но и всеми теми моментами её жизни, которые оказались безнадёжно утраченными.

Глаза Фурии постепенно перестали обращать внимание на окружающее, как будто она уже погрузилась в мир, где страдания и мучения больше не имеют значения. Она перестала ощущать боль, и лишь чувство невесомости наполняло её существо, словно она уже начинала таять в воздухе, сливаясь с дымом и пеплом, окутанными адским пламенем. На её губах застыло выражение недоумения, будто она