— Рассказать тебе, что я слышал? — предложил Баву. — До меня дошли слухи, что ты отказался выполнить законный приказ твоего непосредственного начальника, то бишь главного инспектора заповедника, и затем нанес этому достойному человеку оскорбление действием, а именно — ударил по голове. Чем и дал ему предлог уволить тебя — предлог, который он скорее всего отчаянно пытался найти с того самого дня, как ты приступил к своим обязанностям.

— Слухи несколько преувеличены.

— Не улыбайтесь мне этой вашей ангельской улыбочкой, молодой человек! Ничего веселого я здесь не вижу, — сурово заявил Джонатан. — Ты действительно отказался участвовать в отстреле слонов?

— Джон-Джон, а ты когда-нибудь видел, как отстреливают слонов? — тихо спросил Крейг. Детским прозвищем он называл деда лишь в минуты полной откровенности. — Самолет-разведчик находит подходящее стадо, скажем, в пятьдесят голов, и по радио наводит нас. Последнюю милю мы бежим к ним со всех ног и подбираемся очень близко, шагов на десять, чтобы выстрелить снизу вверх. Пуля 458-го калибра убивает наповал. Мы выбираем старых слоних, потому что молодые животные к ним очень привязаны и ни за что не оставят. Уложив слоних выстрелами в голову, мы получаем возможность не торопясь заняться остальными. Мы здорово наловчились и кладем их так быстро, что они падают в кучу и туши приходится растаскивать тракторами. Остаются только слонята. Очень интересно наблюдать, как слоненок изо всех сил пытается помочь матери встать на ноги, толкая ее крохотным хоботом.

— Крейг, это неизбежно, — тихо заметил Джонатан. — Заповедники переполнены, в них тысячи животных.

Крейг будто не слышал слов деда.

— Если осиротевшие слонята слишком малы, их мы тоже убиваем. А тех, кто достаточно подрос, забираем и продаем славному старичку, который перепродает малышей в зоопарки Токио или Амстердама, где слоны будут жить за решеткой, привязанные цепью за ногу, и питаться подачками туристов.

— Ничего не поделаешь, так надо, — повторил Джонатан.

— Он брал взятки от торговцев животными, — сказал Крейг. — Поэтому нам приказывали оставлять слонят даже такого возраста, когда их шансы выжить составляли не больше половины. И мы должны были искать стада, где много слонят. Он брал взятки от торговцев.

— Кто? Неужели главный инспектор Томкинс? — удивился Джонатан.

— Именно он. — Крейг поднялся и, взяв пустые стаканчики, понес их к бару.

— У тебя есть доказательства?

— Разумеется, нет! — раздраженно ответил Крейг. — Иначе я бы давно обратился прямо к министру.

— Значит, ты все-таки отказался проводить отстрел.

Крейг плюхнулся обратно в кресло и вытянул длинные ноги.

— Это еще не все. Они воровали слоновую кость убитых животных. Нам полагается оставлять в живых взрослых самцов, но Томкинс приказал убивать тех, у кого хорошие бивни, — и потом бивни исчезают.

— Надо полагать, доказательств этого у тебя тоже нет? — сухо спросил Джонатан.

— Я видел вертолет, забирающий добычу.

— И записал его номер?

Крейг покачал головой:

— Номер замазали, но вертушка явно военная. У них все схвачено.

— Ты в самом деле ударил Томкинса?

— Ох, как я ему врезал! — мечтательно улыбнулся Крейг. — Он на карачках подбирал осколки зубов, разлетевшиеся по полу. Я так и не понял, что он собирался с ними делать.

— Крейг, мальчик мой, даже если ты прав в своих подозрениях, чего ты хотел этим добиться? Неужели надеялся остановить браконьеров?

— Нет, но по крайней мере мне немного полегчало. Слоны так похожи на людей — я к ним очень привязался.

Они помолчали.

— Крейг, какую по счету работу ты потерял? — вздохнул Джонатан.

— Баву, я их не считал.

— Не могу поверить, что тот, в чьих жилах течет кровь Баллантайнов, обделен способностями или честолюбием. Черт возьми, мы, Баллантайны, всегда добиваемся своего — посмотри на Дугласа или Роланда…

— Я ведь Меллоу и лишь наполовину Баллантайн.

— Что ж, возможно, в этом все и дело. Твой дед промотал свою долю в шахтах Харкнесса, и когда твой отец женился на моей Джин, у него ни гроша за душой не было. Подумать только, в наши дни эти акции стоили бы десять миллионов фунтов стерлингов!

— Баву, во времена Великой депрессии многие разорились.

— А мы нет — Баллантайны сохранили свое состояние.

— Сохранили и даже удвоили, — пожал плечами Крейг.

— Мы всегда добиваемся своего, — повторил Джонатан. — И что ты теперь собираешься делать? Мое правило тебе известно: от меня ты больше ни гроша не получишь.

— Я знаю, Джон-Джон.

— Может, хочешь снова у меня поработать? Правда, в последний раз ничего путного из этого не вышло…

— Ты невероятный сукин сын, — ласково ответил Крейг. — Я тебя обожаю, но скорее пойду работать на Иди Амина.

Джонатан самодовольно засиял: образ сурового, безжалостного человека, готового пойти на убийство, был для него еще одним предметом гордости. Он бы жутко обиделся, если бы его назвали щедрым или дружелюбным: анонимные пожертвования крупных сумм во всевозможные благотворительные фонды он всегда сопровождал угрозами чудовищной кары любому, кто посмеет упомянуть имя благодетеля.

— Так чем ты собираешься заняться?

— Во время службы в армии я получил квалификацию механика по вооружению, и в полиции как раз освободилась вакансия. Похоже, меня все равно призовут снова, так что лучше самому записаться, не дожидаясь повестки.

— В полицию, говоришь! — усмехнулся Джонатан. — Ну, по крайней мере это одна из немногих профессий, в которых ты пока не успел попробовать свои силы. Налей-ка мне еще стаканчик.

Пока Крейг смешивал джин с тоником, Джонатан, скрывая смущение, изобразил на лице грозную гримасу и сердито проворчал:

— Знаешь, парень, если ты в самом деле на мели, то