Меня разрывает от скопления разных эмоций. Я не понимаю, почему я и Богдан, готовые любить и лелеять Веру как своего ребенка, должны проходить через суд, терпеть пренебрежение от моей сестры и сидеть, ждать подачки с ее стороны. Ей Вера не нужна. Ни когда она ее родила, ни сейчас. Так почему держится за нее?

– Надя! – меня перехватывает на улице Богдан. Я смотрю на него и ищу в его глазах ответы на свои вопросы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты ей платишь? – дрожащим голосом спрашиваю. – Платишь за то, чтобы она разрешала мне видеться с Верой? – Богдан поджимает губы, не пытается отрицать и объяснить.

Я хватаю ртом воздух, потом бью кулаком ему в плечо. Раз удар, два удар, начинаю молотить, вымещая на Коршунове все, что во мне копится уже долгое время. Он не останавливает меня, он словно чувствует, что не нужна эта разрядка. Где-то через пять минут на меня накатывает апатия, и я моментально чувствую себя обессиленной. Отступаю, Богдан тут же меня поддерживает за талию и внимательно разглядывает мое лицо. Хмурится. Что-то ему во мне не нравится.

– Что?

Мой голос звучит слишком вызывающе, но я знаю, Коршунов не обидится. Он такой понимающий и все прощающий, что я порой ловлю себя на мысли о том, что с ним рано или поздно станет скучно. Я даже начинаю понимать Полину, почему она ему изменила с Максом. Однако, эти мысли исчезают моментально, стоит Богдану меня прижать к себе, погладить по спине, окутать своим теплом с ног до головы.

– Ты такая очаровательна, когда злишься, – тихо замечает, отстраняется на мгновение, чтобы посмотреть мне в глаза. – Люблю тебя.

Я всхлипываю. Мое настроение тут же меняется, как погода без прогнозов. Уже не бью Коршунова, теперь заливаюсь слезами, уткнувшись ему в грудь. И чувствую, как он растерян, как его мои перемены коробят, выбивают из колеи.

– Что не так? – шепотом спрашивает, видимо боится вызывать очередную смену настроения.

– Ты такой милый! – скулю, смотря на Богдана. – До сих пор не понимаю, что ты во мне нашел! – крепко его обнимаю.

– У тебя настроение меняется, как у беременной женщины, – со смешком подмечает Коршунов, увлекая меня в сторону машины. Я тут же резко останавливаюсь. Слезы перестаю застилать глаза.

– Что опять? Надь, ты меня пугаешь.

– Нам надо в аптеку?

– Зачем? Ты, конечно, выглядишь бледноватой и странноватой, но думаю, что тебе стоит просто выспаться.

– Поехали в аптеку, – я хватаю за руку Богдана и тащу его к машине.

Шутка Коршунова о смене моего настроения и совет Лиды, словно ключики к головоломке. Теперь все зависит от того, сойдут пазлы в единую картину или нет. Впервые я не знаю, что думать, о чем думать. Конечно, с точки зрения фактов, я никак не могу оказаться беременной, но с другой стороны… С другой стороны, бывают чудеса, не объяснимые медициной. Бываю чудеса, которые случаются вопреки, врачи в такие моменты только разводят руками. Это как приговоренный к пожизненной темноте увидел, глухоте – услышал, парализованный вдруг почувствовал чувствительность, бесплодные – станут родителями.

Я не говорю Богдану, зачем мне в аптеку. Не хочу торопить события. Вдруг все окажется выдумкой, просто стресс, который выглядит признаки беременности.

В аптеке я покупаю несколько видов тестов на беременности, прячу их в сумку, а для отмазки перед Коршуновым покупаю валерьянку. Моя хитрость прокатывает, Богдан не устраивает допрос.

Мы приезжаем домой, я тут же ссылаюсь на желание полежать в ванной, прячусь в ванной комнате с тестами. И пока вода набирается, трясущимися руками разрываю первую упаковку. С колотящимся об грудную клетку сердцем жду результат. Эта минута ожидания натягивает нервы до предела. Она становится самой запоминающейся, самой переживательной и… радостной. Не веря собственным глазам, прислоняюсь к стене и сползаю на пол, прикусывая ладонь, чтобы не заорать. От счастья. Две полоски.

* * *

Ночь проходит без сна. Я не могу сомкнуть глаза, кручу в голове варианты, как сообщить о радостной новости Богдану. Уверена, Коршунов сначала не поверит в невозможное, а что будет потом, у меня даже фантазии не хватает. Единственное, изнутри точит червяк сомнений: вдруг Богдан усомнится в том, что станет отцом, заподозрит меня в измене. Пусть мы и вместе, почти не разлучные, но я знаю, что для подозрений совсем мало нужно. Одно неосторожное слово, не тот взгляд и все, пиши-пропало.

– Почему ты не спишь? – спрашивает Богдан, переворачиваясь на другой бок. Я пытаюсь рассмотреть его в темноте.

– Не спится.

– Переживаешь из-за завтрашнего суда? – Богдан сам того не ведая, дает мне великолепную отмазку для своей бессонницы.

– Переживаю, вдруг не получится, – нахожу его ладонь, сжимаю. – Как потом жить, если судья примет сторону Лиды? Пусть мы и предоставили неопровержимые доказательства ее халатного отношения к Веруське, она все же ее мама.

– Я думаю, что правда будет на нашей стороне.

– Мне бы твою уверенность, – подвигаюсь ближе к Коршунову, он меня обнимает. Рядом с ним всегда становится спокойно и умиротворенно. Сразу перестают в голову лезть всякие глупости.

– Богдан, – задерживаю дыхание, так как собираюсь поднять щекотливую тему. – Если бы я вдруг тебе сказала, что беременна, как бы отреагировал?

– А ты беременна? – слышу в его голосе иронию.

– Я сказала «если бы» и от тебя.

– От меня? – хмыкает. – Это из области фантастики, но если допустить такую мысль, я бы был счастлив. Тем более мне бы очень хотелось иметь с тобой общего ребенка вместе с Верой.

– А если допустить чудо, и я действительно от тебя забеременею, ты не будешь сомневаться в своем отцовстве?

Богдан по моим меркам слишком долго молчит. Может прошло всего пару секунд, но для меня они растягиваются в вечность. Я громко вздыхаю, вздрагиваю и тут же сильнее прижимаюсь к Коршунову, почувствовав, как он от меня отодвигается.

– Я не ухожу, – успокаивает меня Богдан, включая ночник со своей стороны. Внимательно на меня смотрит. – Ты беременна? – спрашивает, но по интонации словно утверждает. Я нерешительно киваю головой.

– Ты уверена? – садится, хмурится. – Я не сомневаюсь в твоей верности, Надя, но ты должна понять, что данная тема для меня очень остра и болезненна. Предпочитаю с этим не шутить.