Несколько мгновений Янтарь просто смотрел на меня, не говоря ни слова. А что он мог сказать в утешение, когда сам, я уверена, испытывает подобное. На самом деле мы гораздо ближе друг к другу, чем это может показаться. Мы не только выросли вместе и знаем друг друга целую вечность. Никто меня не сможет понять так, как понимает он.

— Все будет хорошо, — наконец вымолвил огневик. — Ложись спать. Я уверен, Император сделает все возможное, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Да, — согласилась я, направляясь к кровати. — Уж он-то точно сделает все возможное.

— Я попрошу Таю остаться с тобой. И усилю наружный караул.

— Спасибо. — Я забралась под одеяло и накрылась им почти с головой.

Янтарь помедлил еще несколько мгновений, но в итоге произнес только: «Спокойной ночи» — и вышел.

А я подумала, что была права раньше. Янтарь изменился. Из шуток пропал яд, из действий — желание досадить. И когда он обнял меня, это получилось на удивление естественно и подарило невероятное чувство защищенности. И вовсе я не собираюсь перестать его ненавидеть! Только почему-то делать это становится все труднее…

Дни медленно тянулись один за другим. Происшествие на балу отбило у меня охоту высовываться из комнаты, поэтому по возможности я там и оставалась, проводя свободное время за книжками. Удавалось это, конечно, не всегда. Если то и дело заглядывающему Янтарю я еще могла отказать, то отклонить приглашения Императрицы не решалась. Поэтому приходилось то и дело вместе с фрейлинами сопровождать ее по саду или участвовать в массовых чтениях-вышиваниях-рисованиях.

На самом деле Еления мне нравилась, она казалась очень далекой от дворцовых интриг. Насколько мне было известно, Императрица никак не участвовала в политической жизни Империи, предоставив все бразды правления своему супругу и довольствовалась ролью его украшения на приемах. И девушки-фрейлины, которых она собрала во крут себя, тоже казались очаровательными созданиями, добрыми и отзывчивыми. Сестра Риана Камелия, кстати, входила в их число, и мы немало времени провели, болтая о всякой ерунде.

Но среди них я не чувствовала себя в безопасности. Паранойя, развившаяся после последнего покушения, не желала меня отпускать. Я боялась знакомиться с новыми людьми, боялась находиться в толпе, боялась пить и есть, хотя по приказу Императора всю мою еду теперь проверяли, перед тем как подать мне.

Еще я частенько видела Риана. Он был одним из гвардейцев, неусыпно дежуривших у моей спальни. Их лица практически не менялись, спустя три дня я знала их всех по именам. Очевидно, даже внутри гвардии император доверял не всем. Когда Риану выпадало сопровождать меня куда-либо, он всегда находил, как заставить меня улыбнуться. Но сегодня и он выглядел на редкость озабоченным и хмурым.

— Что-то случилось? — рискнула поинтересоваться я.

— Нет, — рассеянно отозвался мужчина. — Но случится.

Я непонимающе приподняла брови.

— Вы можете мне рассказать? Или я могу чем-то помочь?

Он на мгновение замялся, в глазах мелькнула растерянность вперемешку с надеждой.

— Возможно.

— Расскажите мне.

— Не сейчас. Давайте вы через час после обеда пойдете прогуляться в зимнюю оранжерею. А я буду вас сопровождать.

— Хорошо. — Я улыбнулась ему и вошла в любезно распахнутые передо мной двери столовой.

Очевидно, не только у Риана приключились какие-то неприятности. Янтарь с отсутствующим видом ковырялся в тарелке. Грейс и Дианир о чем-то тихо переговаривались на другом конце стола. Император больше смотрел в окно, чем на нас. Только Еления пыталась поддерживать непринужденную беседу, но в этот раз у нее получалось не очень хорошо.

— Я все поняла, — вдруг произнесла она, улыбаясь. — Дети волнуются накануне свадьбы. Анаис, золотко, не переживай, все пройдет прекрасно!

Я чуть не выронила вилку. Накануне?! Уже? Какое сегодня число?

Судорожные подсчеты подтвердили: девятое. Осознание того, что жуткий день, которого я боялась всю свою жизнь, наступит уже завтра, окончательно выбило меня из колеи. Более того, теперь я еще и не знала, как вообще смотреть в глаза Янтарю. Наши отношения с ним, конечно, сильно изменились. Но, во-первых, я не понимала, с чем связаны эти изменения и как их воспринимать, а во-вторых, мы стали не настолько близки, чтобы я внезапно загорелась желанием выходить за него замуж.

Поэтому после обеда я как можно быстрее отправилась к себе. В коридоре встретила Камелию, пришлось остановиться, поговорить. Девушка по секрету поведала, что видела мое платье и находит его совершенно очаровательным, лишний раз напомнив о грядущем событии. А в комнате меня ждал еще один сюрприз.

— Янтарь? — удивилась я, обнаружив огневика около окна. — Что ты здесь делаешь?

Он обернулся, и выражение его лица меня слегка озадачило. Парень был серьезен, даже чересчур.

— Я хотел поговорить. — Он рассеянно взъерошил волосы.

— Говори, — вздохнула я, проходя к зеркалу, чтобы поправить прическу.

— Подойди, — в голосе прозвучали требовательные нотки, которые тут же смягчились поспешным: — Пожалуйста.

Я со вздохом приблизилась, становясь рядом и глядя в окно. Снег накрыл дворцовый парк легкой искрящейся шалью, грозя превратить ее в толстое пушистое одеяло. Но садовники, не обращая внимания на падающие с неба хлопья, старательно развешивали по кустам и деревьям цветочные гирлянды. Очевидно, украшения к свадьбе. Те, стараниями магов, проживут дня три, а потом осыплются замерзшими лепестками, оставив после себя только провисшие остовы лент.

— Ты меня избегаешь, — негромко произнес Янтарь.

— Я почти всю жизнь тебя избегаю, — отозвалась я.

Только он был прав. Чем ближе становилась дата этой проклятой свадьбы, тем меньше я старалась с ним встречаться, словно таким образом оттягивала тот момент, когда окончательно стану заложницей долга. Я отмахивалась, когда ко мне лезли с вопросами о приготовлениях, и чуть ли не под конвоем ходила на примерки платья. Я даже забыла, как выяснилось, считать оставшееся время. Долгие годы этот день представлялся таким далеким, а теперь совершенно внезапно оказалось, что он наступит уже завтра.

— Я хотел извиниться.

Полуобернувшись, я удивленно вскинула на него глаза. Парень — хотя сейчас он куда больше походил на взрослого мужчину с серьезным взглядом и залегшей между бровей складкой — смотрел на меня в упор.

— Ана… — его голос внезапно сорвался на легкую хрипотцу, и странное ощущение, мурашками пробежавшееся по позвоночнику, заставило меня вздрогнуть. — Ты представления не имеешь, сколько раз за последнее время я проклинал себя за то, как обращался с тобой все эти годы.

Что я слышу? Это точно Янтарь? Его подменили? Отец призвал сына к порядку? В него демон вселился? У меня пропал дар речи, а он продолжал: