Сейчас я еще принесу тебе сладкого-сладкого пивного супа, заправленного мукой и засыпанного корицей. Знаешь, для чего? Для того, чтобы жир твой стал совсем прозрачным и чтобы он трясся под кожей. Он уже и сейчас виден, когда ты волнуешься. Однако бьют вечернюю зорю. Спи спокойно и о завтрашнем дне не заботься. Можешь быть уверен, что завтра ты вновь обретешь жирную пищу и своего друга Ламме, который не преминет тебе ее изготовить…"[89]

Эксперимент Гудзака был поставлен очень давно, когда научная методология еще не была развита, а о методах статистической обработки результатов эксперимента, тем более о двойном слепом методе с объективным контролем, никто и не слыхивал. Равно как никого не волновало получение добровольного информированного согласия на участие в эксперименте. Что, впрочем, нисколько не умаляет высокой научной значимости выполненной работы.

В настоящее время, когда эпидемия ожирения охватила весь мир, актуальность таких исследований чрезвычайно возросла.

Одно из самых значимых и интересных было выполнено Брайаном Уэнсинком из Корнеллского университета, Джеймсом Пейнтером из Западного Иллинойского университета и Жилем Нортом из Университета штата Иллинойс. Они как будто вспомнили классический анекдот о слоне, заканчивающийся словами: "Съест-то он съест, но кто ж ему даст?", и решили дать. Не слону, конечно, а людям, которых больше (это важно для статистики) и с которыми проще договориться.

Добровольцам предложили полакомиться – как говорится, от пуза – одним их самых любимых в разных культурах супов – томатным. Им объяснили, что исследователи хотят определить среднюю порцию, которую съедает человек. Чего им не сообщили, так это то, что хитроумное устройство, спрятанное под тарелкой, постоянно подкачивает в нее суп по шлангу.

Гипотеза состояла в том, что человек прекращает есть не тогда, когда он чувствует сытость, а следуя разного рода визуальной информации – видимому размеру посуды, ее наполненности едой и так далее. Для такого мнения есть причины: более половины участников подобных опытов отмечали, что всегда едят до тех пор, пока не опустошат тарелку до самого дна. Наверное, это не случайность, ведь бережное отношение к пище с детства воспитывается во многих культурах, чего стоят хотя бы русская поговорка "лучше в нас, чем в таз" или протестантская мудрость "за что уплачено, должно быть съедено".

В эксперименте приняли участие 44 добровольца, которых по четверо усаживали за стол с тарелками супа. Две тарелки были обычными, а две – "бездонными". В полном соответствии с первоначальной гипотезой из таких тарелок участники съедали на 73 % больше супа, чем их сотрапезники. Причем делали это бессознательно, считая, что съели всего-то по такой же полной тарелке. И когда участников застолья опрашивали, сколько калорий они поглотили, все давали примерно одинаковые оценки; те, кто ел из обычных тарелок, занижали оценку на четверть (подсознательная реализация чувства вины, все ведь знают, что много калорий – это плохо), а те, кто из бездонных, – в два с лишним раза! По контрольным измерениям, когда все четыре тарелки были без дырок в дне, все участники съедали примерно равное количество супа.

Интересно, что помимо необходимости увидеть дно тарелки больше половины участников отмечали и другой фактор – они не могут остановиться, пока другие люди сидят за столом и едят. Здесь участвует еще один глубоко засевший в подсознании тип поведения: совместное застолье потому и совместное, что все едят одновременно.

По мнению авторов исследования, опыт с бездонными тарелками подсказывает методы борьбы с обжорством. Ведь если человек ориентируется не на чувство сытости, а на вид и объем лежащей на тарелке еды, значит, использование маленьких тарелок и маленьких стаканов способно сократить потребление пищи.

Заботливые родители могут незаметно отсыпать вредные продукты вроде чипсов из упаковки – ребенок, ориентируясь на ее размер, не заметит, что съел меньше, и нанесет своему организму меньший вред. Аналогичным образом пустая бутылка из-под вина на столе подскажет гостям, что выпито уже достаточно, а горка скорлупы орешков или обертки от шоколадок, аккуратно разложенные хозяевами посреди стола, намекнут, что хватит жевать.

Статья "Бездонные тарелки: почему зрительная информация о размере порции может повлиять на прием пищи" была опубликована в престижном медицинском журнале[90] и принесла ее авторам Игнобелевскую премию по диетологии за 2007 год.

Ум человеческий имеет свои пределы, только глупость беспредельна. Это высказывание в несколько отличающихся вариантах приписывают разным умным людям, что только подтверждает его правильность. Но вот что интересно: у дураков и глупость какая-то дурацкая, мелкая, неоригинальная, у их глупых поступков и высказываний всегда находится прецедент. То ли дело ученые. Они легко увлекаются какой-нибудь идеей и, следуя путем логических рассуждений, забредают подчас в такие дебри, куда никогда ранее не ступала нога здравого смысла.

Возьмем, например, такой вопрос: "Подпадают ли растения под принципы морали?" Нет, это не мы его придумали, у нас на это воображения не хватит. Этот вопрос поставила ребром перед учеными швейцарская правительственная организация – Федеральный этический комитет в области нечеловеческой биотехнологии. Дело в том, что в швейцарском конституционном законодательстве предусмотрена защита живых существ, причем не только животных, но и растений, и микроорганизмов. Однако в Акте о генетических технологиях последние были изъяты из числа юридически живых существ, а дискуссии о применении конституции привели к пониманию того, что живое существо подлежит охране не как элемент биоразнообразия или представитель исчезающего вида, но как нечто, представляющее ценность само по себе. Вот в таком контексте и возникла задача трактовки закона применительно к растениям. Находятся ли эти фотосинтезирующие, неподвижные и, как считается, не способные ощущать существа под защитой моральных ограничений, имеющихся, скажем, в отношении млекопитающих?

Что же ответили на это ученые? Нет, они не послали чиновников куда подальше, ученые – строго между нами! – при наличии весомого бюджетного финансирования берутся ответить на любой вопрос, а потом, как водится, увлекаются. Работа началась в 2004 году, когда подготовить предварительный доклад по теме поручили профессору Юргу Штёклину из Института ботаники при Базельском университете. Этот доклад обсудили еще четверо ботаников из университетов Цюриха, Базеля, Невшателя. Затем, в 2006 году, были дискуссии с другими экспертами, например философом доктором Ангелой Кальхоф из Мюнстерского университета, теологом доктором Хайке Баранцке из Боннского университета Фридриха Вильгельма, фермером-исследователем доктором Николой Фуксом.