— Понятно, что маньчжуры планировали большую войну. Думали быстро взять Владивосток и двинуться дальше. Скорее всего собирались закрепиться где-то в Сибири и начать переговоры, чтобы оторвать от нас Дальний Восток.

Чуть помолчав, продолжил.

— Но сейчас они получили отпор. Два Знамени полностью разгромлены. Ещё два завязли в землях вьетов, а пара окружает Тибет. Не думаю, что император станет рисковать остатками своей армии.

Вот теперь юноша немного отвёл взгляд. И замолчал. Видимо не хотел говорить того, что и так всем было очевидно. Но нить разговора быстро подхватил Ярополк Голицын. Глянув на меня, мрачно прогудел.

— В мире хаос и кровь, а у нас ещё и Земского Собора не прошло. Не время сейчас воевать с Китаем. Да и не пройдём мы далеко. Города у них укреплены неплохо, родовых крепостей возле границы тоже хватает. Завязнем крепко. Станем людей терять. Не ко времени это, Василий.

Я молча сидел в своём кресле, ожидая продолжения. Чем похоже немного нервировал обоих Рюриковичей — стоило Ярополку договорить, как вперёд подалась Дарья.

— Престол оплатит восстановление города. И щедро вознаградит род Афеевых за подвиг, который тот совершил. Княжество будет освобождено от налогов и сборов в казну на ближайшие десять лет. Но воевать мы сейчас никак не можем.

Продолжая молчать, я кивнул и чуть приободрённая царевна продолжила.

— А с Цин мы договоримся. Все те рода, что формально объявили войну твоему роду, подпишут мир. Откажутся от любых претензий и кровной мести.

Вот на этом моменте, я отрицательно покачал головой.

— Не стоит. Раз они объявили о начале военных действий, да ещё из-за срочных непреодолимых причин, пусть столкнутся с последствиями.

Симеон громко хмыкнул, а Ярополк воззрился на меня с искренним непониманием.

— Ты вразумей, княже, там сотни родов тех. И все старших родичей, а то и глав своих потеряли. Им сейчас нет ничего слаще, чем твою фамилию вырезать.

Я перевёл взгляд на Голицына. Слегка наклонил голову вбок.

— Они напали на мою землю. Сожгли мой город. Убили моих людей. А теперь, потеряв своих старших родичей и гвардейцев, хотят улизнуть от мести? Думаешь стоит подавать миру такой пример? Что можно заявиться к нам, жечь дома, бить по жилым кварталам плетениями и снарядами, резать гражданских, а после просто затаиться и подписать мир?

Мои губы разошлись, демонстрируя лёгкий оскал.

— Они сотворили достаточно зла на нашей земле. Теперь война придёт к ним. Постучится в ворота и станет забирать их жизни.

Старый князь молчал, задумчиво смотря на меня, а комнату огласил голос Алексея.

— Ты же понимаешь, что даже с учётом потерь, эти рода могут выставить тысячи Одарённых? И десятки тысяч обычных пехотинцев. Да, это не потянет даже на одно полноценное Знамя, но…

Он замялся, видимо не зная, как именно выразить свою мысль. Впрочем, она и так была понятна — Рюрикович хотел сказать, что эту битву я возможно каким-то чудом и выиграл, но постоянно так продолжаться не может. Возможно хотел указать и на то, что в моём княжестве немало людей, которые тоже окажутся под ударом. Да и Пусан расположен так, что его относительно легко атаковать.

Озвучить свой ответ я не успел — по гостиной прокатился возмущённый голос Дарьи.

— Василий, ты спятил? Два полных Знамени мертвы! Около четырёхсот родов разной численности. С союзниками и вассалами! Как ты собрался их побеждать?

Я с невозмутимым видом пожал плечами.

— У меня есть план.

Златокудрая дева всплеснула руками.

— План? Какой? Расскажи нам. Поведай о своей великолепной и продуманной стратегии, которая поставит на колени сотни маньчжурских родов.

Мне оставалось лишь усмехнуться.

— Боюсь, она поставит на колени не только их. Но и всю империю Цин. Им не стоило начинать эту войну. И тем более, не нужно было сжигать мой город.

Та шумно выдохнула, смотря на меня, как на бахвалящегося сатира. А вот Симеон Шуйский сдвинулся в кресле, устраиваясь поудобнее и с интересом глянув на меня, поинтересовался.

— Хочешь разгромить Цин? Полностью?

Я снова качнул головой.

— Не разгромить. Сломить и заставить умолять о пощаде. Это разные вещи, князь. Боюсь, открытой битвы с императором и всем его войском, мы не переживём.

Тот прищурился.

— И японцы наверняка влезут, так ведь? На них рассчитываешь?

В этот раз я даже не успел начать говорить — сбоку зазвучал бас Оболенского.

— У него, если что есть союзнические обязательства рода Оболенских. Сашка мой, пусть в Петербурге вам помогает. А я пока по китайцам пройдусь.

Дарья, которая до того сверлила меня взглядом, гневно глянула на князя.

— И ты туда же, Ратибор? Тебе чем маньчжуры не угодили? И когда вы союз успели заключить?

Тот развёл руками, изображая на лице лёгкую растерянность.

— Ну что вы так переживаете, Дашенька. Союз оформили как раз перед тем, как я эскадру вражью на дно пустил. А маньчжуры мне никогда не нравились. Вечно ходят да смотрят так, как будто замышляют чего.

Теперь в глазах царевны плескалась ярость, а кашлянувший Шуйский, осторожно заметил.

— У них от природы глаза такие, Ратибор. Стыдно не знать, в триста с лишним лет то.

Кавалергард перевёл на него взгляд и с возмущённым выражением лица подкрутил правый ус.

— Я не про их разрез глаз, Симеон. А про любовь к интригам. Стыдно не понимать подтекста, когда столько прожил на свете.

Тот озадаченно замолк. Я же попытался вернуть беседу в изначальное русло.

— Раз война между двумя империями не начиналась, то значит и необходимости в мирном договоре тоже нет, верно? Военные действия от имени рода Афеевых продолжатся, так что и тут никаких бумаг подписывать не требуется. Расходы на восстановления города, мои люди посчитают позже — как только всё будет готов, Ульяна передаст смету в канцелярию.

Надо сказать, лица у обоих Рюриковичей стали изрядно удивлёнными. Скорее всего предполагали, что я стану требовать немедленного начала боевых действий и ответа с их стороны на действия Китая.

Впрочем, они быстро взяли себя в руки. Обменялись взглядами и Дарья переключилась на другую тему.

— Прусская аристократия признала Вильгельма новым правителем. Коронация пройдёт уже сегодня вечером. Представители Швеции и Дании подписали с нами целый пакет договоров. Габсбурги пока колеблются. А франки предложили заключить пакт между крупными державами Европы, чтобы исключительно вероятность глобального конфликта.

Как только дева договорила, послышался низкий голос Симеона.

— Как будто это помешает действовать через конфликты родов. На публику они играют.

А вот потом, в беседу неожиданно включился Алексей.

— Кстати… В Польше выбрали нового короля. Сейм утвердил Потоцкого.

Увидев на моём лице довольную усмешку, непонимающе нахмурился. Видимо не понимал, почему я радуюсь факту избрания монарха, чьего отца убил в поединке. Пришлось коротко обозначить свои резоны.

— У нас с ним есть пара небольших договорённостей.

Царевич невольно усмехнулся, а вот Голицын вдруг наклонил голову и впился в меня пристальным взглядом.

— А ещё банк твой лезет всюду. С корейцами во главе. Скупают всё подряд — начали в Польше, а сейчас вроде и в Швеции объявились, и в Пруссии.

Хмыкнувшая Дарья, которая уже успокоилась после дискуссии о грядущей войне, поддакнула.

— А Любек умоляет свести их дипломатов с твоими, чтобы начать переговоры.

Я вопросительно поднял брови и дева добавила.

— У них мореходство на Балтике практически встало. Ганза и свой флот пробовала отправлять, и наёмников. Но взять под контроль судоходные маршруты пока не смогли.

Билли присылал регулярные доклады о работе его команды, но я просматривал их крайне бегло — только бросал взгляд в графу с потерями, которые у морских охотников отсутствовали. Если возникнет серьёзная угроза Данцигу или его отряду, он должен был сообщить отдельно. Что до формата боевых действий, то я его никак не ограничивал. И как только что выяснилось, ирландец смог добиться серьёзных успехов.

И Рюриковичи, и князья, с ожиданием смотрели на меня, так что пришлось отвечать.

— У банка своя собственная стратегия работы. Куан Ли действует в соответствии с ней. А что до Ганзы, пусть признают независимость Данцига и интересы моего рода на территории города. Плюс, выплатят контрибуцию. Возможно, тогда договоримся.

Трое князей почти синхронно улыбнулись, Алексей промолчал, откинувшись в кресле, а вот Дарья раздражённо поморщилась.

— Война, так война. Ганза нам особенно и не досаждает. Лучше скажи, что случилось с Хранителями? И видел ли ты патриарха?

На последней фразе голос смертной чуть дрогнул,