class="p1">С одной стороны, завалить тётку-соцопетчицу — выход. Простой, лишённый всякого изящества, но всё-таки выход. С другой стороны, этот поступок уже где-то за гранью добра и зла.

Всё.

Сколько я протянул после своего осознания? Четыре дня? Пять? Жаль, что не могу сравнить с общей статистикой по Вселенной и понять, нормально ли это. Хотя бы потому, что подобной статистики наверняка нет.

Ну да ладно.

Чёрт с ним.

Прежней жизни так или иначе наступал конец. Вот только я как мог надеялся, что изменения будут постепенными и мы внезапно не окажемся вне закона. Хотя-я-я-я… Проблема с соцопекой — не такая уж и проблема. У страха глаза велики.

Всё решаемо. Но для того, чтобы что-то решать, нужно уже наконец-то сдвинуться с мёртвой точки.

— Так! — я хлопнул в ладоши. — Звоните Косте! Мы выдвигаемся в рифт сегодня! Сейчас!

Глава 17

Про инфраструктуру

Чу-чух, чу-чух! Чу-чух, чу-чух!

В окне виднелось наше отражение в свете тусклых оранжевых ламп вагона. И даже если припасть к окну и прикрыться ладонями, что-либо разглядеть не получалось. Какое-то мельтешение чёрного на чёрном — лес, небо, столбы. Иногда рубленные очертания полустанка. Иногда пустая дорога, перекрытая шлагбаумом.

Вагон был почти пустым, и в нём царила атмосфера усталости.

Вечерняя электричка в Александров, что тут ещё сказать? На ней возвращаются домой трудяги, которые не смогли найти достойную работу у себя в городе и вынуждены ежедневно по три-четыре часа проводить в дороге. Причём в это время едут далеко не офисные служащие. Не-не, эти товарищи сейчас уже готовятся отойти ко сну. Сейчас здесь едут именно что трудяги, у которых рабочий день длится двенадцать и более часов.

Продавцы, кассиры, повара, аптекари, строители, кладовщики и… да мало ли кто ещё?

И само собой, все они сейчас умотаны так, что им не до чего. Ни книжек им не надо, ни музыки, ни разговоров. Им бы сейчас помолчать, бахнуть свою ритуальную бутылочку пива, подремать и в идеале не проспать свою остановку.

На меня от всей этой поездки накатила эдакая уютная тоска. Мне аж захотелось затянуть песню про пьющего соседа, у которого на фабрике стачка, но я сдержался.

Напротив меня сидела Шиза, которая ничего подобного не чувствовала. Экс-демоница опять была с перебором весела и восторженна; прямо сейчас она вытворяла опасный для здоровья фокус. Прижав батон хлеба к колену одной рукой, другой она отрезала от него кусочки. На весу. Казацкой шашкой.

Костя ловил куски в полёте и складывал их в целлофановый пакет.

Соня тем временем шуровала в сумке и раскладывала на сиденье все те деликатесы, которые я купил ещё днём.

— А масла нет? — спросила она, выудив банку икры.

— Не-а, — просто ответил я.

— Ну и ладно.

Кстати.

Лёд в её истории тронулся.

Когда мы ждали электричку на станции Мытищи, Соньке набрали родственники по мужу. Спрашивали, где она и где Кристофер, и что вообще происходит. В этот момент мимо как раз проезжал грузовой состав, так что она извинилась и сбросила вызов.

После недолгого совместного обсуждения, мы решили, что лучше всего будет выложить следующую легенду: Соня ушла от мужа по причинам, которые не хочет озвучивать, где сам Кристофер она не знает и ни на какие баронские плюшки рода Шаховских не претендует. Из рода её можно вычеркнуть и проблем она не принесёт, извините, пожалуйста, за неудобство, не могу говорить, до свидания.

Уж не знаю, насколько ей поверили, но… честно говоря, уже всё равно.

Когда мы вернёмся домой, — если вообще вернёмся, — никакие Шаховские нам будут уже не страшны. Баронский род против двух уников, некроманта с именной руной и великана Ходорова? Пф-ф-ф… Лежать. Просто лежать.

Хах!

Вот ведь. Я оглянулся на мужика в дальнем конце вагона, который уже запрокинул голову и храпел с открытым ртом, сжимая в руках портфель. И подумал вот о чём: как странно, всё-таки, получается. Какие разные миры существуют одновременно и в параллели; и это я сейчас не про свои межпространственные перемещения.

Это я про вечернюю электричку Москва-Александров и аристократию Российской Империи со всеми этими их правилами, титулами, этикетами и кодексами поведения.

Ну да ладно…

Философствовать сейчас некогда.

Сейчас самое время обсудить стратегию. Итого нас было пятеро: Костян и мы, дети Апраксиных. Художников я отпустил в самый последний момент, потому что их полезность вызывала сомнения. Что они будут здесь делать? Мешаться разве что.

Батя тоже ни к чему.

После очередного разговора по душам он вроде бы отставил свои панические мысли и даже повеселел. Сын-оборотень, — к слову, единственный в мире, — и арсенал оружия говорили сами за себя. Однако Роман Романович всё-таки человек своеобразный, и нам пришлось пойти с ним на компромисс.

По его условиям сегодня у моего драгоценного родителя был свой собственный квест. Мы договорились, что до конца дня он объедет максимальное количество сучек и вернёт довольного опустошённого Баребуха восвояси.

— Так, — сказал я. — Давайте немножечко прикинем что к чему. Начнём с распределения оружия. Костян.

— Да?

— На тебе будет броник, так что артефактная пушка тебе не полагается, уж извини. Танк с пистолетом тоже странное зрелище, поэтому ты пойдёшь в рифт с битой.

— Хорошо, — кивнул Ходоров.

— Твоя задача идти в авангарде и выглядеть внушительно. С последним ты уже справился, поздравляю.

— Стараюсь, — улыбнулся Костян и чуть зарделся; было видно, как он изо всех сил старается не стрельнуть глазами на моих сестёр.

— Бутерброд? — Шиза протянула мне рваный кусочек хлеба с икрой.

— Давай, спасибо.

— А я? — спросила Сонька. — Можно мне с пистолетом где-нибудь подальше встать? Потому что…

— Потому что фу-фу-фу, я помню, — кивнул я и укусил бутерброд. — Тебя, Сонь, постараемся вообще не задействовать. Но если что, пусть у тебя на всякий случай будет травмат. Огнестрел мой, так с него больше проку.

Ну хотя бы потому, что благодаря порталам любой мой выстрел — это выстрел в упор, — подумал я, но вслух не стал озвучивать столь пафосную мысль. Да и, к тому же, никто особо не спорил.

— Лёх?

— М-м-м-м? — брат не стал дожидаться бутербродов и уже вовсю наворачивал нарезку жирного испанского сальчичона.

— Ты сам себе оружие. Но! Вряд ли мы сможем протащить тебя в рифт в человеческом обличье. Без обид, но охрана не будет