– И правда.

Пожав плечами, Гектор снимает вторую перчатку и отдает обе перчатки Нестору. Тот, надевая их, бормочет: «Наверняка заново придется настраивать». Застегнув перчатки, он делает несколько пробных движений, выстраивая вокруг нас стены различной высоты, и я понимаю, что манера дирижировать – это, пожалуй, самое заметное различие между близнецами. Нестор управляет рендером спокойно, его немногочисленные движения очень осторожные, плавные, будто бы он двигается под водой. В том, что касается дирижирования, близнецов точно не спутать.

Пол под ногами вновь начинает движение.

– Вместе? – спрашивает Гектор, и его братья кивают.

И происходит то, что опровергает мой вывод: они начинают двигаться совершенно одинаково, настолько синхронно, что кажется, будто один разум управляет тремя телами. Подвластный их движениям, Зал начинает меняться, и я вижу, как формируются шесть одинаковых коридоров, но затем все начинает мутнеть.

Поправив визор, я закрываю глаза, чтобы спокойнее пережить погружение в рендер.

Забор, изгородь, еще забор, прыжок через ров… Светящимся пунктиром проложен маршрут, от которого нельзя отклоняться. Полоса препятствий сразу же пришлась мне по душе, и даже не потому, что здесь мы все оказывались в одинаковых условиях – тренировки в Большом зале не входят в программу рекрутской подготовки, для остальных курсантов они тоже были в новинку. Наверное, в первую очередь эти занятия мне понравились тем, что нужно было бегать. Полоса препятствий помогла отряду окончательно поверить в меня, принять меня – другие курсанты увидели, что я ничуть не уступаю им в выносливости. Спасибо тебе, Просвет, за это.

Перед нами возникает полуразрушенное здание. У него есть дверь, но пунктир идет вверх, вертикально по стене, сложенной из крупных камней, к зияющему провалу вместо окна на втором этаже. Нужно карабкаться.

Второй этаж встречает нас наполовину обрушившимся перекрытием, и, чтобы пересечь комнату, местами идти приходится по балкам. Пунктир ведет к окну, а затем, поднимаясь ровной линией под углом градусов в тридцать, пересекает неширокую улицу, теряясь в оконном проеме на третьем этаже соседнего здания. Присмотревшись, я замечаю, что пунктир идет вдоль натянутого троса.

– Да ла-адно, – расстроенно выдыхает Паула. – И это тренировка на скорость? Да мы там провисим целую вечность!

– Не думал, что ты так быстро сдашься, – улыбается Клод. – Иди первой, я помогу остальным с креплениями.

Перебираясь по тросу на другую сторону улицы, я невольно улыбаюсь, чувствуя, как легкий ветерок обдувает мое лицо. Можно не бояться сорваться – карабин, скользящий по тросу, надежно соединяется с поясом тросиком, тонким, но при этом способным выдержать вес в несколько раз больший, чем мой. Вдобавок вполне может оказаться, что на самом деле сейчас мы движемся всего в полуметре над уровнем пола… А может, и нет. Чудеса рендера.

Альма помогает мне забраться в окно. Это здание разрушено еще сильнее, чем предыдущее, – и, следуя по пунктиру, нам нужно спуститься по лестнице с недостающими ступенями.

Внутри рендера все кажется ярче, чем на самом деле, все ощущается острее. Рендер захватывает, затягивает и не желает отпускать. Ты прекрасно осознаешь, что все это нереально, но порой бывает так, что ты хочешь об этом забыть, потерять способность осознания этого. Такие мысли недолговечны, но все-таки… Хорошо, что наше нахождение в рендере ограничено по времени.

Рендер может быть и пугающим.

Как только лестница заканчивается и мы заворачиваем за угол, на меня наваливается темнота. Зрение пропадает. Еще мгновение назад я могла видеть, видела и своих товарищей, и обшарпанные стены вокруг нас, а потом зрение пропало, выключилось в один миг, оставив меня в темноте, вязкой, непроглядной… Паника стискивает горло.

– Спокойно, – слышу я в наушнике интонации Виктора и понимаю, что за все время нахождения в темноте еще не сделала ни единого вдоха. – Дайте себе привыкнуть.

Протянув руку вперед, я чувствую перед собой чью-то спину. От осознания того, что остальные члены отряда по-прежнему здесь, рядом, становится немного легче. А потом пол под ногами начинает гудеть, и по скрежету я догадываюсь, что меняется расположение стен. Я вскрикиваю от неожиданности, отдергивая руку: между мной и тем, кто стоял впереди, медленно вырастает стена.

Голос Виктора:

– Если ваш отряд пройдет этот уровень быстрее других, все получите дополнительные баллы. Главное правило – не касаться стен и не сталкиваться друг с другом, за это баллы снимаются.

– Как это вообще возможно? Ни черта же не видно! – слышу я где-то рядом с собой раздраженный голос Клода.

– Доверься тому, кто поведет тебя, – звучит в правом наушнике голос Берта, и я чувствую, как напряжение внутри меня слабеет.

Берту действительно каким-то образом удается вывести нас, не сталкивая между собой. А вот со стеной контакт все-таки произошел, что самое забавное, у Юна. Когда зрение возвращается, я вижу, как сильно он недоволен. Правда, кажется, он не может определиться, кем он недоволен больше – собой или Бертом. Обернувшись, я обнаруживаю, что позади нас остался небольшой лабиринт, стены которого теперь медленно уходят в пол. Проходы в некоторых местах достаточно узкие – и я улыбаюсь, вспоминая, как Берт еще минуту назад взбудораженно вопил: «Арника, шаг назад! Альма, не вздумай двигаться! Клод, я сказал сорок, а ты повернулся на все шестьдесят! Альма, я же сказал, не двигаться! Юн, четыре шага назад от Альмы, ровно четыре!» Зрение уже полностью восстановилось, но я все еще не могу отойти от страха, который овладел мной вместе с темнотой. И только голос Берта в наушнике помог мне сохранить хотя бы видимость спокойствия. Наверняка он сейчас находится даже не на территории полосы препятствий, а где-то рядом с Дирижерами, как и техники других отрядов, но все-таки… Он словно был здесь, с нами, и за руку вывел каждого из нас из лабиринта.

Виктор объявляет, что мы справились одновременно с еще одним отрядом, и поэтому призовые баллы поделены пополам. Но это все равно приз, и он вдохновляет нас: остаток полосы мы преодолеваем на одном дыхании, в едином ритме, не отставая друг от друга.

Когда программа завершается, оказывается, что Дирижер вывел нас точно к тому месту, откуда мы начинали. Вынув из ушей наушники и сняв визор, я оглядываюсь, и мне не удается подавить вздох разочарования.

– Вторые, – точно так же вздыхает Альма. – Ну и ладно. Тоже хорошо.

Отряд через одну полосу от нас тоже уже справился с заданием, но их сектор уже почти приобрел первоначальный вид. Значит, они закончили быстрее. Я пытаюсь высмотреть среди победивших курсантов Закара, Макса… или Никопол. Теперь ведь Никопол с ними. Но нет, первыми пришли не они, другой отряд. И это хорошо.

Наш сектор и два соседних уже становятся ровным полом, когда отряд Закара и Макса начинает выходить со своей полосы. Первым идет Макс, за ним Никопол, и я поспешно отворачиваюсь, чтобы не столкнуться с кем-то из них взглядом.