самой трясины. Сначала погружение, потом борьба, потом смирение, потом вновь борьба и вырываюсь. Включаюсь и начинаю реагировать.

Матвей стоит всего в паре метров. Стриженный. Его миндальные глаза стали будто больше и ярче. Свет из глаз льется как лучистый поток, несущий круговерть эмоций. Он переполнен и любовью, и удивлением, и умилением, и неподдельным интересом. Светлая футболка и рваные джинсы, висящие на бедрах. Он босой, что ли? Да, точно. Голые ноги утопают в густой зеленой траве. Руки скрещены на груди. Пальцы постукивают о голую кожу. Красивый. Господи, как я соскучилась. Просто сил нет. Он такой родной, такой надежный… был, а теперь все — табу.

— Тебе нет, — сопротивляется Илья.

— Почему? — удивляется Филатов. — Лера не против же. Да, Ле?

— Против, — отворачиваюсь от него, прошептав едва слышно отрицание.

— Вот! — опять Илья тянет указательный палец в назидательном жесте.

— Илюшка, а тебе кушать не пора? — подхватывает Мот его на руки. — Давай мы с Ле тебя отведем домой. Ты поешь и спать, а позже все, что захочешь, клянусь! — он забрасывает мальчика себе на шею и поворачивается ко мне. — Лерочка, нам надо обсудить кое-что. Идем, прошу тебя.

На реакциях отшагиваю назад. Он обалдел? Это как обсудить? У него дома, что ли? Я при маме ребенка должна буду с ним общаться или как? Мне не улыбается сидеть с ней рядом. Внутри загорается жуткий дикий огонек. Против моей воли ширится и разметывается по телу сполохами проступающей ярости. Вытягиваю ладони перед собой и вижу, как начинают дрожать пальцы. Если сейчас не угомонюсь, то быть тайфуну. Прикрываю глаза и пытаюсь считать до десяти, посекундно сбиваюсь и начинаю снова.

Унеси Илью, я перерождаюсь — бом-бом-бом в голове… Трескаюсь, адски пламенею внутри и за секунду до взрыва…

— Ле, пойдем с нами? — тонкий голосок мгновенно тушит все.

Судорожно выдыхаю и приоткрываю глаз, кошусь на них. Да, Боже мой! Этот ребенок действует на меня, как катализатор. Илья присыпает песком своих непосредственных реакций мое не начавшееся бешенство. Гасит окончательно и бесповоротно. Дитя такое смирное, ждущее и просительное, что никакая сила в мире не заставит меня сопротивляться его просьбам. Впервые так на меня действует ребенок.

Тремор оставляет тело и куда-то стремительно исчезает, пропадает совсем. Поднимаю взгляд на Мота и тут же плавлюсь под его взглядом. Другой уже посыл читаю, вижу страшную тоску и желание. От этого ощущения подгибаются ноги, начинают дрожать. В надежде не рухнуть под этим покрывалом, хватаюсь за ствол дерева. Да что со мной такое? А Матвей все смотрит и смотрит, и я смотрю, не отрываясь. Понимаю, что все это длится недолго, но эти секунды волшебным образом растягиваются и накрывают нас колпаком, внутри которого бездна желания. Я это чувствую, потому что внизу живота все завязано в канатные узлы. Скрещиваю ноги и сжимаю бедра — белье мокрое, не влажное — мокрое!

Эта лавина ощущений меня бросает со стены на стену. Головокружение необычное, выносящее за пределы осязаемого, я словно в параллельной Вселенной наблюдаю за собой. И так всегда, когда я рядом с Филатовым. Как так может быть вообще, не раз задавалась вопросом и не отвечала себе на него никогда. Это выше моего понимания. Выше! Он просто мой? Хотя какой к черту мой, там вон девушка на горизонте появилась.

— Лера, все не так, — еще больше оглушают меня слова Мота. — Я расскажу тебе. Идем же, пожалуйста.

Меня качает из стороны в сторону как от его слов, так и от обрушающихся сомнений. Что он расскажет? Что Илья случайно получился, и он его не может бросить? Что на самом деле у них счастливая семья и я была хорошеньким увлечением? Что несмотря ни на что хочет быть со мной? Что??? Готова ли я это слышать, не знаю.

Мой первый порыв — бежать. Смыться, запереться в комнате, прыгнуть в самый темный угол шкафа и закрыться в нем. Найти самое теплое и плотное одеяло, закутаться в него и сидеть не дыша. Так мне хочется, но это же по-детски несерьезно. Придется разрулить всю сегодняшнюю ситуацию просто для того, чтобы стать адекватным взрослым человеком. Не ощущать больше опеки окружающих, стать ответственной за все свои последующие поступки и самой принимать решения. Мне нужно сейчас пройти этот болезненный этап. Я очень люблю Матвея и приму все, что он скажет. Хотя как мне обидно и горько, кто бы знал, как же мне горестно!

— Что не так? — вырывается против воли растресканным шепотом — Все же понятно…

— Нет, Лер, тебе ничего не понятно. Все крайне запутано, — не отрывается он от меня, смотрит пожирает взглядом — Я… Идем же! Да идем, Лера! — придерживает мальчика на шее, а второй хватает меня.

Еще до того, как берет меня, кисть начинает гореть, а соприкоснувшись кожей… тысячи искр опутывают мое тело. Сводит все от того, как мне снова хочется прочувствовать Мота, просто выворачивает от желания. В ответ хватаю крепко и надежно. Продавливают грешные мысли, мне сейчас все равно. Я пойду за ним и все возможно произойдет, наплевать где и все равно как, лишь бы не отпускал. Видимо, у Филатова также, потому что он тоже дрожит, крепче сжимает. И это только наши руки, что же будет дальше.

Ни слова не говоря больше, ведет меня, и я иду. Движемся быстрее ветра. Матвей голыми ногами ступает на почву без разбора, только мелкий сор хрустит под ним. Наблюдаю и думаю только о том, чтобы Мот не поранился. Вспоминаю, что забыла под стволом дерева плед, чай, но возвратиться не хочу. Да, не хочу. Я бегу навстречу чему-то волнующему и щекочущему.

Врываемся в дом, запыхавшиеся и раскрасневшиеся. Под удивленные взгляды мамы Мота и Наталья Михайловны, отдаем Илью и ни слова не говоря, разворачиваемся и убегаем назад в лес. Матвей также стремительно тащит меня туда, где нашел. Путь не замечаю, понимаю только, что никого мы у Филатовых не встретили, в смысле его пассию или кто там она. Я путаюсь в сознании, и страшно признаться, что мне теперь безразличен факт существования той особы. Преследую только одно — остаться с Филатовым вдвоем под шелестящей листвой.

Подтащив меня к дереву, Матвей хватает руками мое лицо, поднимает подбородок и впивается в губы. Мне конец. Я умираю от желания и трясусь от наваждения предстоящей близости. Я готова на все.

31

Едва прикоснувшись к губам, сразу же проталкиваю свой язык ей в рот максимально глубоко.