Сиена пребывала в ярости. Она не верила, что отец прогоняет ее, чтобы не осрамиться в глазах знатных персон. Ей было противно, но девушка старалась воздержаться от резких слов.

Неужели… вот такую жизнь она признавала и любила? Да, сейчас она не убирала, не готовила, не стирала, не скребла пол, но что странно, еда лучших поваров Тааранского королевства ей казалась пресной, не столь вкусной и сытной, а в старой лачуге, где пахло дровами и ее мужчиной, она была счастлива. А здесь… в огромном просторном замке ей было невыносимо холодно и сыро.

Девушка медленно поднялась и подошла к окну. Еще немного и будет весна. Она очень ждала ее, надеясь, что тепло принесет с собой надежду и силы жить дальше. Положив руку на упругий живот, она усмехнулась. Кто бы мог подумать – она действительно носит ребенка Ситара. Эта мысль заставляла улыбаться. Конечно, она могла попросить отца найти ей богатого мужчину, чтобы в короткие сроки он согласился взять ее в жены, а потом бы принял ребенка как своего, но такое решение было невыносимым. Принцесса не желала, чтобы кто-то прикасался к ней и называл сыном ребенка отшельника. Нет, такое она не могла допустить. Ничего подобного. Она не хотела, и сама мысль вызывала гнев.

Понимая, что такая жизненная позиция ни к чему хорошему не приведет, девушка выдала стон и закрыла голову руками. Ей все здесь надоело. Было невыносимо. Она мечтала выбраться отсюда и вернуться в старую лачугу.

Раздался громкий стук. Девушка посмотрела на дверь, наблюдая, как входит хрупкая девушка с болезненным лицом, пугающаяся от каждого шороха, насколько она могла заметить за эти дни. Обита, так звали служанку, с уважением наклонила голову, молчаливо спрашивая разрешения говорить. Сиена кивнула, давая понять, что слушает.

– Принцесса Сиена, ваш отец направляется к вам, желая поговорить.

Разговаривать с отцом девушке не хотелось. Совсем. Кроме упреков, сожалений и молчаливых намеков она больше ничего не видела. Он был слаб, зависим от общества, что девушка презирала. Раньше она видела его другим, не замечая слабостей, потому что не хотела. А мать… Сиена прикрыла глаза, вспоминая ее презрение. Лишь раз она заговорила с дочерью. В первый день, когда устроили праздник в честь ее возвращения. Но это было сухо и грубо – вынужденная необходимость.

Везде ложь. Ненавистная и грязная, вызывающая агонию в груди.

Сиена с грустью махнула рукой, отсылая служанку, и посмотрела на свое темно-синее платье – простое, без рюшек и бантов. Раньше принцесса такое не носила, лишь яркие цвета, а теперь ее они раздражали, и девушка заказала новые платья, чем удивила всех, вызывая еще больше вопросов и пересудов. Но позволять оскорблять себя гордая принцесса не давала. Одного показательного ответа было достаточно. Придворная дама изволила нелестно шутить в ее адрес, не стесняясь присутствия девушки, и Сиена вмиг вытащила кинжал и, приставив к горлу, процедила, что в следующий раз она навсегда пожалеет о своих словах. Ее стали опасаться и избегать – принцесса стала изгоем.

Распрямив грудь, Сиена вздохнула, не желая показать, как устала от вечного недовольства отца. Но сейчас она отсюда чувствовала его ярость, а значит, разговор будет серьезным.

– Сиена, – недовольно пробубнил отец, врываясь в спальню дочери, желая узнать правду.

– Да, отец, – непринужденно произнесла принцесса, бросая на короля мимолетный взгляд, не показывая должного уважения.

Меналий скривился, чувствуя пренебрежение в каждом движении, взгляде, поступке дочери. И раньше ей было неважно, но тогда она действовала скорее спонтанно и не желала терять время на приличия, поэтому он закрывал глаза, а сейчас все иначе. Будто не его дочь вернулась в королевство, а чужестранка, гордая и высокомерная, не желая принимать общество, в котором ей придется жить. Король подошел ближе и, осмотрев девушку с головы до ног, презрительно выдав:

– Мне служанка донесла, что ты понесла от оборотня.

Девушка резко обернулась и, отмечая ярость в его глазах, поняла, что он никогда не примет внука от оборотня. Было глупо надеяться. Нахмурив бровь, принцесса резко выдала:

– Что за нелепость?

– Нелепость? – Меналий не ожидал от нее таких слов. Он рассчитывал услышать оправдания, слезы, раскаяние, но не возмущение. Мужчина сделал шаг к ней, поднял руку и проговорил:

– Послушай, ты всегда удивляла своим сильным характером, а сейчас в тебе он бурлит. Немыслимо, но ты научилась контролировать себя, чему я поражен. Прожив некоторое время в диких местах, ты приобрела рассудительность и спокойствие. Никогда не думал, что в моей дочери могут быть такие качества, но с правдой не поспоришь, – мужчина сделал паузу и продолжил: – Сиена, если ты носишь ребенка оборотня, это лишь сильнее оттолкнет тебя от общества.

– Думаешь, меня это волнует? – лениво выдала темноволосая девушка, медленно приближаясь к балкону, задыхаясь от духоты и немытого запаха кожи, шедшего от отца. Ей было противно.

Оборотни хоть и дикие существа, но мылись ежедневно, порой и несколько раз, полностью омываясь в ледяной воде. Каждый вечер Ситар носил ей воду в корыто, чтобы она была чистой, потому что виторги, как и другие оборотни, очень сильно чувствовали запахи, не желая дышать нечистотами. Сам же отшельник каждое утро шел на озеро и купался там, не боясь холода.

Но в королевстве… богатым вельможам было лень снимать с себя тряпки и следить за своей кожей. Они все чаще использовали омовения с маслами, которые втирали в кожу и тогда по несколько недель не требовалось водных процедур. Но это глупость. Она чувствовала вонь каждого и задыхалась. Вероятно, так беременность влияла на нее, сильнее проявляя все чувства.

– Нет. Тебе всегда было плевать на мнение общества. Но Сиена, кроме знати есть короли. Если они узнают… я не смогу ничего сделать.

– Не сможешь? – невинно переспросила она, стараясь быть безразличной. Принцесса обернулась и с усмешкой, которая далась ей очень тяжело, поинтересовалась:

– И чтобы ты не смог сделать, мой отважный отец?

– Я… вынужден был бы отдать тебя совету королей. Ребенок альфы… это большое преимущество для нас – шанс навсегда избавиться от этих ничтожных зверей. Мы бы могли узнать больше…

Принцесса сжала толстую ткань шторы и выдавила из себя смех. Она громко смеялась, пытаясь принять его слова.

– То есть… ты бы отдал меня, свою дочь совету? Позволил бы им издеваться над твоим внуком ради какой-то борьбы?

– Я бы никогда не признал этого выродка своим внуком! До его рождения ты бы сидела здесь, а когда пришло время, то…

Девушка с силой сжала руки в кулаки, стараясь удержать в себе бушующие чувства, и лениво выдала:

– Уходите.

– Сиена, если ты…

Девушка обернулась и прорычала:

– Я сказала вон!

– Ты беременна? – не сдавался отец, желая знать ответ, не показывая, что в данную секунду испытал страх, пережив волнение, что его дочь набросится на него.