Утром приехало много людей, в том числе и генерал Федосеев.Дронго ждал Александра Михайловича. Но тот не стал в последнюю минутусоветоваться, выехал в аукционный комитет вместе с Любомудровым, чтобыподтвердить заявку на участие компании в аукционе. Дронго оборвал телефоны, пытаясьпробиться к мобильным телефонам бизнесмена и его адвоката, но оба телефона неотвечали. Очевидно, в здании Государственного комитета по имуществу ониотключили свои аппараты. Или же находились в таком месте, где сигналы непроходили.

Дронго ворвался в кабинет Федосеева, с порога заявив, чтоподобная тактика глубоко ошибочна. Генерал был удивлен. Вчера он весь вечеррассказывал о невероятных логических способностях Дронго, о его умениисверхлогически мыслить, о его почти провидческом даре, в результате которогоудалось сделать невозможное — выйти на убийцу. А теперь сам Дронго, ворвавшийсяк нему в кабинет, требовал, просил, кричал, чтобы они отказались от обвинения вадрес убийцы и не подавали заявок на участие в аукционе. Федосеев не мог и нехотел отменять их участия. Поэтому пытался успокоить Дронго, не отвечая ему посуществу. Тот же не мог успокоиться, требуя от генерала немедленно найтипрезидента компании.

В три часа дня явился наконец счастливый АлександрМихайлович. Все попытки Дронго попасть к нему на прием ни к чему не привели. Вприемной выстроилась огромная очередь. У всех были срочные и неотложные дела.Дронго не мог и не хотел говорить в кабинете президента компании о егочудовищной ошибке. Именно поэтому он вышел из приемной, решив не начинатьполемику в присутствии сотрудников компании. В конце концов, думал он, можновсегда отказаться от участия в аукционе. Но Дронго даже не подозревал, какойсюрприз для него готовят одновременно обе стороны.

В пять часов вечера к офису подъехали два автомобилясотрудников прокуратуры. Они прибыли за находившимся в здании бывшимполковником КГБ Курлаевым, которого Александр Михайлович безапелляционно иторжественно уже назвал убийцей. Дронго, узнавший, что столь драгоценногопленника решено передать в прокуратуру, рванул к президенту компании. На этотраз он не стал спрашивать разрешения, ожидать, когда ему разрешат войти вкабинет. Оттолкнув помощника и секретаря, он вошел к Александру Михайловичу, укоторого сидело несколько незнакомых ему людей.

— Вы с ума сошли, — с порога заявил Дронго. —Зачем вы отдаете им Курлаева? Ведь это ваша единственная надежда!

— Уже все сделано, — победно-пьяно махнул рукойАлександр Михайлович, не обращая внимания на слова вошедшего. — Мы ужепередали нашу заявку, подтверждающую участие в аукционе.

— Вы поторопились, — сказал Дронго, — выслишком поторопились.

— Ничего страшного. Теперь он им расскажет, как и зачемстрелял в нас и в других людей.

— Он ничего не расскажет. Ему просто организуют побег,а мы останемся с носом. Нельзя было вообще о нем говорить.

— Ничего, — отмахнулся АлександрМихайлович, — все будет хорошо.

И словно в подтверждение этих слов за окном раздался громкийвзрыв. Дрогнули оконные рамы, посыпалась штукатурка. Александр Михайловичпобледнел, бросился к окну. Перед зданием полыхала машина прокуратуры,приехавшая за Курлаевым.

— Они его убили, — заорал потерявший головубизнесмен, бросаясь в приемную.

Дронго, коротко выругавшись, бросился следом. Он не помнил,как бежал по лестнице, пробегал первый этаж здания до входной двери. А когдавыбежал на улицу, то первое, что бросилось в глаза, — это был пылавшийавтомобиль и лежавший рядом на асфальте Курлаев. Он жалобно стонал, и казалосьневероятным, что бомба предназначалась именно для него. Курлаеву сказочно повезло.Он садился в машину в момент взрыва. И поэтому его отбросило на асфальт рядом смашиной. Или он сам, почувствовав в последний момент, как срабатываетвзрыватель, оттолкнулся от асфальта уже в момент взрыва.

— Носилки! — орал Дронго. — Давайте носилки,живо носилки!

— Куда — в больницу? — спросил один из сотрудниковслужбы безопасности.

— Внесите его скорее в дом, — махнул рукой Дронго.

Когда Курлаева подняли, Дронго заметил выбежавшего на улицуАлександра Михайловича.

— Вы хотели, чтобы все закончилось именно такимобразом? — зло спросил Дронго, поворачивая к дому. Тяжелораненого Курлаевавнесли на руках в один из кабинетов первого этажа и положили прямо на стол.Ильин стоял рядом.

— Они хотели меня убить, — прошептал Кур-лаев,словно размышляя вслух.

— Да, да. Они хотели тебя убить, — подтвердилДронго, — и все равно доберутся до тебя, даже если ты ничего не знаешь.Будет не так обидно умирать, если ты расскажешь мне правду. Врача! —крикнул он в коридор. — Найдите скорее врача.

— Ладно, — усмехнулся истекающий кровьюКурлаев, — все равно от меня уже ничего не зависит. И от вас тоже ничегоне зависит. Все будет так, как захотят они…

— Тогда рассказывай, — потребовал Дронго, необращая внимания на крики в коридоре. Он наклонился и перегнулся через стол,взяв чистые листы бумаги. Жаль, что не было магнитофона, но бежать за ним —лишь терять драгоценные секунды. Курлаев умирал. Дронго посмотрел на его живот,он был вспорот деталью от взорвавшегося автомобиля. Серьезно поражена печень. Стакими ранениями долго не живут, понял Дронго. — Ты не бойсяничего, — сказал он, тяжело вздохнув.

— Я уже давно ничего и никого не боюсь, —прохрипел Курлаев. Было видно, что ранение доставляло ему ужасные страдания.Возможно, была вспорота не только печень, но и задеты легкие. — Вы сами обэтом знаете. У меня всегда приказ… И больше никаких проблем. Три месяца назадмне приказали познакомиться с Ириной и… — Он захлебнулся в собственнойболи, потом продолжал: — Сопровождать ее повсюду… пока она, пока… непознакомится с нужным человеком. Придумали, что я ее жених, хотя какой я жених…Никогда семьи не было… И по возрасту я ей в отцы годился.

Он закашлялся, и на губах появились кровавые пузыри. Дронгопереглянулся с Ильиным. Это была уже агония. Но раненый продолжал говорить.Оставалось наклониться к нему и слушать, внимательно слушать. Курлаев продолжалхрипеть.

— Я несколько раз даже отвозил ее в институт, —продолжал он. — Девочка была профессионалкой, но хотела учиться… Онахотела… Есть такие, все время учиться хотят… — он снова закашлялся. Кровьтеперь шла куда обильнее. Курлаев торопился говорить, словно боялся неуспеть. — Она ко мне очень хорошо относилась… А я не возражал, хотелаучиться… так пусть учится… Потом она с ним познакомилась… Осталась в отеле… Японял, что она… что они… что они познакомились. Она встретила нужного человека.

Курлаев шумно потянул воздух. Потом вдруг криво усмехнулся,превозмогая боль. Очевидно, существовал некий болевой порог, пройдя которыйчеловек уже не мог адекватно реагировать на такую боль.

— Я их перехитрил, — хрипел Курлаев, — думалименя убить… а я жив остался. Мы с ней были вместе… несколько дней… —продолжал он Говорить, делая более длительные паузы. — И водитель всезнал… Отвозил ее, привозил… Все знал…