– Ленч подан. Пилар, все в порядке. Альфред объяснит тебепосле ленча. Пойдем к столу.

Все вместе они пошли в дом. Пуаро шел последним. Он былочень серьезен.

После ленча Альфред повел племянницу в свой кабинет и закрылдверь. Остальные пошли в гостиную. Только Эркюль Пуаро остался стоять в холле изадумчиво смотрел на двери кабинета Альфреда. Вдруг он заметил, что к немуприближается старый дворецкий.

– Слушаю вас, Трессильян. Вас что-то беспокоит? Старик,казалось, был растерян.

– Я должен.. мне надо было бы сказать мистеру Ли, но сейчасему, наверное, не стоит мешать, правда?

– Случилось что-нибудь?

Медленно, будто не веря своим словам, Трессильян ответил:

– Это так странно. Совершенно непонятно. – Он поколебался. –Вы, наверное, заметили, сэр, что по обеим сторонам двери у главного входа в домбыли ядра на цоколях. Тяжелые такие, круглые камни. Один из них кто-то унес,сэр!

Пуаро наморщил лоб:

– Когда?

– Сегодня утром они оба были здесь, сэр. Могу поклясться вэтом.

– Пойдем.

Они вместе вышли из дома. Пуаро нагнулся и внимательнорассмотрел со всех сторон оставшееся ядро. Когда он выпрямился, лицо его былонеобычайно серьезным.

– Кто мог украсть такую вещь, сэр? Ведь это же бессмысленно!– пролепетал старый дворецкий.

– Это мне тоже не нравится, – буркнул Пуаро. – Совсем ненравится.

Трессильян боязливо посмотрел ему в лицо.

– Что только происходит в этом доме, сэр? – спросил он вотчаянии. – С того момента, как убили хозяина, здесь все изменилось. Мне всевремя кажется, будто я вижу в каком-то сне. Я путаю вещи и часто думаю, что мнене стоит доверять собственным глазам.

– Нет, это неверно. Именно своим глазам вы только и должныдоверять, Трессильян!

– Нет, нет, сэр! Зрение подводит меня. Я это чувствуюсовершенно определенно. Иногда я даже путаю одного человека с другим. Я слишкомстар для своей профессии.

Пуаро хлопнул его по плечу:

– Мужайтесь! Не падайте духом!

– Спасибо, сэр! Вы хотите мне добра, я знаю. Но все-таки этоправда: я слишком стар. Я снова и снова вспоминаю старые добрые времена и вижумисс Дженнифер, Альфреда и Дейвида совсем молодыми. С той ночи, когда вернулсядомой мистер Гарри...

– Вот именно, – кивнул Пуаро. – Именно об этом я тоже сейчасподумал. Вы перед тем сказали: «С тех пор, как был убит хозяин». Но ведь этидела начались раньше! С тех пор, как мистер Гарри вернулся домой, здесь всепеременилось и, кажется, стало каким-то нереальным. Разве я не прав?

– Правы, сэр. Мистер Гарри всегда приносил в домбеспокойство, с давних пор – Взгляд его скользнул по пустому каменному цоколю.– Но кто же взял ядро, сэр? – шепнул он. – И зачем? Мне кажется, что я всумасшедшем доме.

– Боюсь, что здесь нет никакого сумасшествия, – мрачноответил Пуаро. – Напротив, кто-то действует очень умно и расчетливо. А кто-то,Трессильян, находится в очень большой опасности.

Он повернулся и вошел в дом.

В этот момент из кабинета Альфреда вышла Пилар. На ее щекахпылали красные пятна. Она шла, высоко подняв 'голову, глаза ее метали молнии.Дойдя до Пуаро, она вдруг топнула ногой и воскликнула:

– Я на это не соглашусь! Пуаро поднял брови:

– Что случилось, мадемуазель?

– Альфред только что сообщил мне, что я получу ту долюнаследства, которая была завещана моей матери.

– Ну и что же?

– С точки зрения закона я не имею никаких прав на нее,объяснил мне Альфред. Но он, Лидия и другие считают, что эта доля принадлежитмне. Это, дескать, вопрос справедливости, и они решили дать мне эти деньги.

– Ну и что же? – снова спросил Пуаро. Пилар посмотрела нанего возмущенно:

– Разве вы не понимаете? Они хотели дать мне деньги. Дать!

– Но разве это как-то задевает вашу гордость? Если этодействительно вопрос справедливости – то, что вы должны получить эту долюнаследства.

Пилар вздохнула:

– Ах, вы меня не понимаете.

– Наоборот, я очень хорошо вас понимаю, – сказал Пуаро.

– Да нет же! – Пилар сердито отвернулась. Колокольчик удверей зазвонил. Пуаро обернулся, бросил взгляд через плечо и увидел сквозьматовое стекло двери силуэт инспектора Сагдена. Он быстро спросил Пилар:

– Куда вы идете сейчас?

– В гостиную ко всем остальным, – ответила она угрюмо.

– Хорошо! Оставайтесь там! Не расхаживайте по дому одна,особенно с наступлением темноты! Будьте очень осторожны. Вам угрожает большаяопасность, мадемуазель, сегодня больше, чем когда бы то ни было!

Сказав это, он повернулся и пошел навстречу Сагдену. Тотвыждал, пока Трессильян удалится в свою комнатку Затем достал из карманателеграмму.

– Вот, теперь дело в шляпе! – заявил он торжествующе. –Прочтите это. Телеграмма из полиции Южной Африки!

В телеграмме было:

«Сын Эйбенайзера Фарра умер два года назад».

– Теперь нам это известно! – усмехнулся Сагден. – Странно! Ая шел совсем по другому следу!

***

Пилар, высоко подняв голову, вошла в гостиную. Она подошлапрямо к Лидии, которая сидела у окна и вязала.

– Лидия, я пришла сказать тебе, что не возьму эти деньги. Ичто я уезжаю – немедленно...

Лидия удивленно посмотрела на нее. Вязание упало на колени.

– Милый мой ребенок! Альфред, наверное, очень неуклюжеобъяснил тебе суть дела! Ты, наверное, воображаешь, что это какая-тоблаготворительность, но ведь это совсем не так! Мы не проявляем ни щедрости, нилюбезности – мы просто выполняем свой долг, следуя представлению осправедливости. При нормальных обстоятельствах эти деньги унаследовала бы твоямать и, вероятно, завещала бы их тебе. Значит, эта доля наследства принадлежиттебе. Это не подачка, не жертва с нашей стороны – это то, что принадлежит тебепо праву!

– Именно поэтому я не могу принять этих денег, – отчаянновоскликнула Пилар. – Потому что ты говоришь со мной так! Потому, что вы все такпоступили со мной! Я с удовольствием приехала сюда. Это было весело. Это былоприключение, но сейчас вы мне его испортили! Я хочу уехать отсюда – и выникогда больше не должны будете заботиться обо мне...