– Меня зовут Кончита Лопес.

– Кончита – тоже очень красивое имя.

– Нет, ты действительно очень добра, Лидия! Но относительноменя можешь не беспокоиться. Я выхожу замуж за Стивена, и мы вместе едем вЮжную Африку.

Лидия продолжала улыбаться:

– Ну, тогда все в полном порядке.

– Поскольку ты так мила со мной, Лидия, – сказала Пиларпочти застенчиво, – то разреши нам однажды приехать к тебе – может быть, наРождество, и полакомиться тогда всеми этими сладостями, плумпудингом с изюмом,поразвешивать на елке блестящие шары и поделать маленьких снеговичков.

– Конечно, вы должны будете приехать и отпраздновать с наминастоящее английское Рождество!

– Как я рада! Видишь ли, Лидия, мне кажется, что в этом годуРождество не удалось.

Лидия вздохнула:

– Да, в этом году Рождество не удалось...

Гарри сказал:

– Ну, прощай и будь счастлив, Альфред. Я не буду большедокучать тебе своим видом. Я еду на Гавайи. Давно собирался осесть там.

– Будь счастлив, Гарри. Будем надеяться, что тебе тампонравится.

Гарри, казалось, был смущен.

– Извини, что я так часто высмеивал тебя, старина. Проклятаяпривычка у меня – смеяться над людьми. Все время так и хочется кого-то поддеть!

Альфред попытался улыбнуться:

– Я тоже должен научиться понимать шутки.

– Ну, прощай и будь счастлив, – с облегчением вздохнулГарри.

– Дейвид, – сказал Альфред своему брату, – Лидия и я решили,что этот дом надо продать. Мне подумалось, что ты, наверное, что-нибудьзахочешь взять из вещей. Например, скамеечку мамы или ее кресло. Ты ведь всегдабыл ее любимцем.

Дейвид поколебался минуту. Затем медленно проговорил:

– Спасибо, что ты подумал обо мне, Альфред, но я не стануничего брать. Я не хочу ничего брать из этого дома. Лучше совсем порвать спрошлым.

– Может быть, ты и прав, – согласился с ним Альфред.

– До свидания, Альфред, до свидания, Лидия, – сказал Джордж.– Что за отвратительные минуты мы пережили! Сейчас пойдут разговоры, и все этодело получит огласку. Сагден – мой... гм... сын моего отца! Может, стоитпопытаться уговорить его, чтобы он объявил себя коммунистом и сказал, чтоненавидел отца как капиталиста? Или что-то в этом духе?

– Милый Джордж, – возразила Лидия. – Неужели ты думаешь, чтотакой человек, как Сагден, и вправду станет лгать, чтобы пощадить наши чувства?

– Гм... нет... гм... вероятно, нет. Я понимаю, что ты имеешьв виду. Кроме того, этот тип, наверное, сумасшедший. Ну, прощай, живисчастливо.

Магдалена сказала:

– До свидания! На следующий год нам надо всем вместепровести Рождество на Ривьере или еще где-нибудь, где будет повеселее.

– Это все зависит от того, какой будет курс валют! – ответилДжордж.

– Милый, ну не будь же таким скаредным! – засмеяласьМагдалена.

***

Альфред вышел на террасу. Лидия склонилась над одним изсвоих садиков. Она выпрямилась, когда увидела, что он подходит к ней.

– Ну вот, все и уехали, – сказал он со вздохом.

– Да, слава богу.

– Ты тоже, наверное, с удовольствием уехала бы отсюда? –спросил он.

– А ты? Ты не хотел бы?

– Я тоже с удовольствием уехал бы. Мы с тобой могли быначать новую, прекрасную жизнь. А если останемся в этом доме, нас до смертибудут мучить кошмары. Слава богу, что все кончилось!

– Да, благодаря Эркюлю Пуаро!

– Ты права. Знаешь, прямо удивительно все сошлось послетого, как он нам все объяснил.

– Это, знаешь, как в разрезных картинках. Когда их собираешьи они уже почти готовы, остается еще несколько кусочков очень сложной формы, иуже совсем не надеешься, что их можно куда-то вставить, чтоб они подошли. Ивдруг – раз! И все они быстро встают на место.

Альфред немного помолчал. Потом произнес задумчиво:

– Одно только остается мне неясным. Что делал Джордж послетого, как позвонил? Почему он об этом не сказал?

– Ты не догадываешься? Милый, да ведь это же совершенноясно! Он рылся в бумагах у тебя в столе.

– Нет, Лидия! Это невозможно! Такое не сделает ни одинчеловек!

– Джордж сделает! Он страшно любопытен во всем, что касаетсяденег. Но он, конечно, в этом не сознался. Может, он и сознался бы, но толькопод присягой, как свидетель...

– Ты что, делаешь новый садик?

– Да, хочу сделать райский сад Эдема. Свою собственнуюверсию: без змия, а Адам и Ева уже немолоды.

– Милая Лидия, – мягко сказал Альфред – Ты была такойтерпеливой и была так добра ко мне все эти годы.

– Я ведь люблю тебя... Альфред!

***

Полковник Джонсон произнес:

– Всему приходит конец.

Затем добавил:

– Это просто ад какой-то! И повторил:

– Да, всему приходит конец.

Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Пуаро, как быумоляя о помощи.

– Дорогой мой! Куда катится полиция?

– У полицейских тоже есть личная жизнь! Сагден был оченьгордым человеком.

Полковник Джонсон, полный отчаяния, покачал головой. Чтобыкак-то дать выход своим чувствам, он пнул буковое полешко, и оно полетело вкамин, где полыхал огонь. Потом проворчал:

– Я ведь всегда говорил – нет ничего лучше огня в камине.

Эркюль Пуаро, который чувствовал спиной и затылком холодныйсквознячок, подумал про себя. «Нет уж, центральное отопление, и толькоцентральное отопление...».