– Это ее книга новорожденного. Я заполнила каждую страницу вплоть до ее четвертого дня рождения. Другие мамы в клинике обычно шутили, что они начали заполнять его, а потом отвлекались или забывали. Но я писала в каждой клеточки; каждую мелочь о ней. Я хотела, чтобы у нее была своя история, понимаешь?

Может, причина была в том, что у нее ничего не осталось из собственного детства, но для Кары стало почти навязчивой идеей, чтобы Софи знала всё о первых неделях, месяцах и годах своей жизни. Может, всё это время она, сама того не зная, планировала трагедию? Она передала книгу Ребекке, которая медленно переворачивала страницы, читая записи.

– Потрясающе. Столько деталей.

– Ага. Записи начинаются еще до ее рождения и заканчиваются, когда ей исполнится пять. Ее голос дрогнул, и она подождала, чтобы взять себя в руки. – Значит, тебе придется закончить его вместо меня.

Ребекка посмотрела ей в глаза. Несколько мгновений ни одна из них не произнесла ни слова. – Ты этого не знаешь, Кара. Может, ты закончишь его сама.

Прямо сейчас Кара не могла этого вынести. Она схватила что-то еще из коробки.

– И эти ботинки. Они из секонд-хенда, но она так их любила. Только их и носила. Не имело значения, какая была погода, – дождь или солнце – вообще никакой разницы. Не имело значения даже то, была ли она одета в красивое платье или в джинсы. Она была такой упрямой. И до сих пор иногда бывает такой.

Ребекка все еще смотрела ей в лицо.

– Хорошо быть женщиной, которая знает, чего она хочет.

Она не могла – не хотела – смотреть в глаза. Она просто нужно было продолжать.

– Еще здесь несколько ее рисунков. Это мой первый портрет. – Кара показала неровный, нарисованный мелками полукруг с четырьмя – или их было пять? – выходящими из него линиями. Над ним плавало кругоподобное нечто с отметинами, которые могли быть глазами и ртом. Она поднесла его к своему лицу. – Видишь сходство?

Ребекка улыбнулась. – Просто невероятное.

Кара держала рисунок в руке и водила пальцем по линиям. – Она всегда любила рисовать. Люди, животные, дома – не важно, что это, главное, чтобы у нее в руках были мелки. Иногда я задаюсь вопросом, станет ли она однажды художницей. Она сделала паузу и посмотрела на Ребекку. – Ты поддержишь её, если она захочет стать художницей?

На этот раз Ребекка не протестовала. – Она может стать, кем захочет.

Прежде чем она потеряла контроль над собой, Кара начала вытаскивать другие вещи в случайном порядке. – И я добавлю еще кое-что. Например, эти открытки. Они висели в нашей квартире. Места, которые я хотела когда-нибудь посетить. Я хочу, чтобы она там побывала. Я хочу, чтобы она путешествовала, смотрела мир и делала всё то, чего я никогда не делала. Ты сможешь ей это сказать?

– Я так и сделаю. Я скажу ей.

Кара смяла край одеяла в кулаке. – И скажи ей, что я любила ее. Прошу, ты можешь ей это сказать? Что я любила ее с той самой минуты, как она родилась. Она была всем моим миром, и я так старалась не бросать ее.

Ребекка коснулась ее руки. – Я так и сделаю, Кара. Я скажу ей об этом.

Кара убрала руку и вытерла глаза. Как она могла выразить словами то, что хотела сказать? Что она хотела, чтобы Ребекка передала Софи? Даже слова – любовь было недостаточно. Каждая мать любила своего ребенка. Но Софи была для нее абсолютно всем. Утром и ночью, летом и зимой, год за годом. Без Софи у нее не было ничего. Их мир был маленьким, но он был безопасным, теплым и полным любви. И теперь она должна была доверить свой мир, своё сердце Джеку и Ребекке.

На телефоне Ребекки появилось сообщение. – Это Джек. О, черт.

– Что?

После пары недавних выходных последние несколько дней Джек почти не бывал дома. Это было как-то связано с крупным контрактом на работе. Может, проблема была в этом?

Ребекка вздохнула и положила телефон обратно на прикроватный столик.

– Ничего важного. Сегодня вечером вечеринка, о которой мы оба забыли. Я сообщу им, что мы не сможем прийти. Черт. Надо было сделать это несколько дней назад.

Конечно, она же не предлагала им остаться дома из-за Кары? – Почему вы не можете пойти? Я уже достаточно здорова, чтобы ухаживать за Софи, а ее простуда почти прошла. Со мной все будет хорошо.

Ребекка покачала головой. – Нет, все в порядке. Правда. Я отправлю бутылку вина в качестве извинения.

Это было нелепо.

– Ребекка. Идите на вашу вечеринку. Если вы мне понадобитесь, я смогу позвонить.

Она все еще не выглядела счастливой, но сдалась. – Хорошо. Если ты уверена, что с тобой всё будет в порядке. Но я не буду пить, поэтому мы сможем сразу же вернуться домой, если понадобимся тебе.

Глава 34

РЕБЕККА

Друзья Джека Стив и Элисон жили в перестроенном амбаре, к которому прилагался акр земли. Их гостиная была очень белой, а мебель была переставлена так, чтобы дать как можно больше места для гостей. Поздоровавшись с хозяевами, Ребекка и Джек направлялись на кухню, чтобы оставить там вино, когда они столкнулись с Марком и Кристин.

Марк и Джек дружили еще со школы. Марк был первым из его знакомых или членов семьи, с кем он хотел познакомить Ребекку. Он и Кристин были веселыми ребятами, поэтому какое-то время они вчетвером довольно часто встречались. Пока Кристин не забеременела их первым ребенком, и они не начали больше общаться с людьми, у которых были дети.

Похлопав друг друга по спине и поприветствовав жен друг друга, двое мужчин исчезли на кухне, чтобы выпить по стаканчику. Ребекка последовала за Кристиной в незанятый угол, где они не стояли бы на проходе.

– Значит, у Джека есть дочь? Кристина выглядела так, как будто ее распирало от желания спросить об этом. – Должно быть, это стало для тебя настоящим шоком. – Кристин на самом деле выглядела сочувствующей. Она была по-настоящему хорошим человеком. Интерес к подобным неожиданным поворотом был частью человеческой природы. Кристин и Марк также прекрасно знали, что она и Джек не планировали иметь детей.

– Да, тем еще шоком.

Кристин погладила ее по руке. Ребекка почувствовала себя обманщицей: если сейчас кто-то и заслуживал сочувствия, то это была Кара. – Вы уже всё распланировали? Я имею в виду, когда она переедет к вам? Когда мой брат разошелся с женой, они сказали, что просто