посмотрят, что получится с опекой, и это был какой-то полный бардак. К тому же, это несправедливо по отношению к детям, разве нет? Они должны знать, с кем останутся. В какие дни с кем из родителей они будут. Они – в первую очередь.

Кристин всегда была довольно прямолинейной. Это была одна из тех вещей, которые Ребекке действительно в ней нравились: она всегда знала ее мнение. Но это было слишком даже для неё. – Вообще, всё немного изменилось. Кара не очень хорошо себя чувствует. Возможно, Софи будет проводить у нас намного больше времени.

Кристина подняла бровь; она покачивалась. Марк пошутил, что они были здесь с самого начала вечеринки, и она явно выпила уже не один бокал. – Ничего себе. Значит, ты и правда будешь мачехой.

Это слово всё ещё раздражало. – Теперь у нас есть комната для нее. Ты помнишь гостевую рядом с ванной наверху? Мы просто сделали её более удобной для ребенка. Я сама покрасила стены. Купила новую мебель и немного игрушек.

Кристин улыбнулась. – Похоже, тебе это нравится. Ты изменила свое мнение о том, чтобы быть мамой? Может, вы решите завести своего ребенка, когда освоитесь со всем этим.

Софи не была каким-то тестовым прогоном. Не была одной из тех кукол, которую можно было взять домой, чтобы ухаживать за ними на выходных и понять реалии материнства. Она не собиралась провести с ней шесть недель, а потом отдать обратно, прежде чем внезапно решить завести ребенка с общей ДНК. – Я не уверена, что – освоиться – это подходящее слово.

Кристин помахала рукой перед её лицом; честно говоря, она была довольно пьяна. – Ты знаешь, что я имею в виду. Сейчас у вас дома есть один ребенок, а там и до второго не так уж далеко. Один ребенок – это огромные перемены в жизни. Со вторым корректировок требуется намного меньше.

Она и правда думала, что продаст идею материнства этой речью? Нет, это было не так. Почему люди не могли понять? Она не испытывала тайного желания в прямом смысле разгребать чье-то дерьмо и провести следующие восемнадцать лет – как минимум – в переносном смысле поддерживая их. Ребекка не считала, что матери жалеют о том, что у них есть дети, так почему они решили, что она может жалеть о том, что у неё их нет?

Присутствие Софи в доме обещало проблемы. Ей придется подумать о еде, которую они будут есть, составить планы, куда пойдет Софи, если Ребекке придется работать. И это она еще даже не начинала думать о том, чтобы помогать ей с учебой, звать домой её друзей поиграть, сколько времени разрешено смотреть телевизор. У нее закружилась голова от мыслей обо всех элементах воспитания, которые она еще даже не рассматривала. Внезапно она почувствовала себя уставшей – слишком уставшей для этого разговора. Легче было просто обмануть Кристин. – Да, может быть.

Марк и Джек вернулись с напитками. Марк передал ей стакан белого вина. – Джек только что сказал мне, что вы еще не делали ДНК-тест.

– Нет, пока нет. Много всего произошло. – Ребекка взглянула на Джека, удивленная, что он обсуждал с Марком такие детали.

Марк подергал мочку уха. Его стеклянные глаза наводили на мысль, что он пил столько же, сколько и его жена. Так вот что случается, когда ты становишься родителем? Только у тебя появляется возможность сходить на вечеринку, как ты налегаешь на пиво, как какой-нибудь первокурсник? – Да, он мне рассказал. Про рак. Это печально. Она была нормальной и точно не заслужила такого.

– Рак? – глаза Кристины расширились. – Боже, я и не поняла, что ты говорила о нем. То есть, я знаю, что она была немного безрассудной, когда встречалась с Джеком. Но никто не должен проходить через подобное. Особенно с ребенком, о котором нужно беспокоиться.

Было неудобно слышать, как они говорят о Каре в прошедшем времени. Они с Карой не были подругами, но она почувствовала неожиданный укол привязанности. – Ну, мы надеемся, что она сможет бороться и дальше. Постоянно появляются новые методы лечения, разве не так?

– Да, бьюсь об заклад, – Марк рассмеялся. – Взвалить на себя четырехлетку – это не то, что назовешь приятным времяпрепровождением.

Она не это имела в виду. Джек тоже выглядел смущенным, но оставался нехарактерно тихим. Он что-то задумал? – Я не думаю, что…

Джек прервал ее. – Марк рассказал мне кое-что, о чем я не знал.

– Неужели? Она посмотрела на Марка, который снова стал дергать мочку уха.

– Давай, скажи ей, – Кристина толкнула своего мужа локтем.

– Да, расскажи мне. Что происходит?

Марк вздохнул. – Ладно, я не хочу, чтобы ты думала, что я люблю осуждать или сексист, или кто-то в том роде. Каждый имеет право делать всё, что хочет, будь то мужчина или женщина. Я не вижу особой разницы. Сейчас не девятнадцатый век.

– Давай дальше, дружище. Джек сделал глоток из своей бутылки пива, его лицо было бледным.

Марк пожал плечами. – Ладно, но помните, я рассказываю это вам только потому, что это так или иначе связано с вами. После того, как Джек разошелся с Карой, она, ну… она пустилась во все тяжкие.

Ребекку затошнило, и дело было не в вине. Она подумала о Каре, которая осталась дома с Софи; обо всём, через что ей пришлось пройти за последние несколько месяцев. Они не должны были обсуждать ее подобным образом, да еще и за её спиной. Это было неправильно. И уж их точно не касалось, с кем она решила переспать.

– Ясно.

Марк не уловил ее нежелания услышать больше. – Да, с ней переспала пара моих знакомых. Видимо, она какое-то время зависала у кого-нибудь на ночь и, ну, она не просто спала на диване, если ты понимаешь, о чем я.

Джек приложил большой и указательный пальцы к бровям и потер. Когда он перевел взгляд на Ребекку, то покраснел от стыда. – Она сказала мне, что ей есть где остановиться. Я не просто выгнал ее.

Она поверила ему. Несмотря на шок последних нескольких недель, она знала, что он был хорошим человеком. – Ты спал с ней? – спросила она Марка.

Она почувствовала, как рядом с ней напряглась Кристин. Марк выглядел потрясенным. – Нет. Конечно, нет. Я только женился на Кристин.

Кристин придвинулась ближе к нему. – Мы приводили наш дом в порядок. Марк в то время особо никуда не ходил. Он слышал это от других.

Очевидно, что эти двое уже обсуждали эту тему до этого вечера.

– Слушай, я знаю, что это не мое дело, но я