Особенно готовясь воевать с теми, кто не признавал никакой знати.

Если не считать палящего солнца, то у предводителей русов не было причин жаловаться на судьбу. Фанна Хосров и вправду дал своим союзникам огромный выкуп за то, что они отступились от Багдада. Сейчас большие лодьи, которые по указаниям русов, соорудили сорочинские мастера и рабы, полнились золотыми и серебряными украшениями, усыпанными драгоценными камнями; разнообразным оружием, с рукоятями покрытыми причудливыми узорами и затейливой арабской вязью на лезвии. Здесь же лежали тюки шелка и иных тканей, расписанных редкими красками, мешки с изысканными пряностями, сушеными фруктами и много чем еще. Даже сейчас, когда из-за жары многие русы были вынуждены раздеться едва ли не догола, то немногое чем они прикрывали свои мускулистые, загорелые до красноты тела, было взято из той же добычи. Многие вешали на себя золотые серьги, ожерелья и браслеты, а за поясом у каждого торчала усыпанная драгоценными камнями рукоять трофейного клинка. А впереди их ждала новая битва и новые богатства в жемчужных сокровищницах карматов.

Немалую часть полученной добычи пришлось отдать печенегам и уграм — их конница оказалась бы бесполезной на воде, так что Святослав позволил им уйти на север, вместе с айсорами, язди и армянами, чтобы в Сирии объединиться с ромейскими войсками. Князь Млех пообещал встретиться с Иоанном Цимисхием и рассказать ему о плане подсказанном хитроумным Буидом. Русы же, отдохнув как следует, уже на полноценных судах продолжили свой путь вниз по реке. Они миновали болотистые низовья Тигра и Евфрата, где лодьи с трудом преодолевали заросли высокого тростника, вспугивая при своем приближении бесчисленные стаи птиц. Вода вокруг кишела рыбой и водяными змеями, уродливые болотные крокодилы тяжело хлопались в воду, уходя с пути лодей, тогда как из обступивших болота зарослей то и дело слышался рев огромных кошек. Сам Святослав, вооруженный одним лишь мечом, сошелся в жестокой схватке с огромным львом — и теперь он спал на желто-серой шкуре, брошенной на носу корабля. Временами средь зарослей проступали занесенные песком и илом, наполовину затонувшие руины — немые свидетели невыразимо далекого прошлого, когда давно сгинувшие народы возводили богатые города и в храмах, похожих на ступенчатые пирамиды, возносили молитвы и приносили требы давно забытым богам.

Имелись тут и собственные обитатели, — смуглые, почти черные люди, в обычных арабских одеяниях, но отличающихся от прочих сорочинов внешностью, языком и обычаем. Данные русам проводники объяснили, что эти люди зовутся Зутии и они ведут свой род из далеких индийских земель, откуда еще с доарабских времен их переселили в эти края шахи Сасанидов. Эти люди, выращивавшие странное белое зерно, и разводившие огромных, свирепого вида быков, настороженно смотрели на светловолосых и голубоглазых чужаков, но помех им не чинили: властитель здешней земли, именуемой Батиха, Имран ибн Шахин, после нескольких лет соперничества с Буидами, признал власть Фанны Хосрова и беспрепятственно дал его союзникам пройти к Персидскому заливу. Однако, как предупредил глава Буидов, в здешних краях, известных как прибежище всяких мятежников, разбойников и беглых рабов, хватает и сторонников карматов, одно время владевших этим болотистым краем, так что кто-то наверняка предупредит мятежников-еретиков о приближении русов. Святослава это не особо беспокоило — пусть здешние беглые холопы сами известят о нем будущих врагов, избавив князя от надобности слать знаменитое «Иду на вы»!

Так или иначе, варанга Святослава беспрепятственно спустилась по реке. Сейчас вокруг них простиралось незнакомое голубое море, — теплое, словно парное молоко, — полное рыб, дельфинов и множества иных диковинных тварей. Проводники, данные Святославу Фанной Хосровом, объяснили своим спутникам как правильно готовить огромных раков с голубым панцирем и мерзкого вида тварей, с восемью гибкими лапами, оказавшихся на удивление вкусными — особенно если подавать их со специями подаренными русам в счет откупа. Однако не все здешние обитатели оказались столь уж безобидными.

— Ах ты нечестивое отродье Локи!!!

Свенельд, в очередной раз наклонившийся, чтобы плеснуть воды на обгорелую шею, вдруг отпрянул, как ужаленный и ухватив лежавшую на палубе секиру, что есть силы рубанул ею по воде. За кормой взбурлила кровавая пена, мелькнул разрубленный надвое высокий плавник и огромная рыба, щелкая зубастыми челюстями, кинулась прочь от лодьи. Далеко уйти ей, впрочем, не удалось: откуда-то из глубины вдруг вынырнуло еще несколько акул, тут же накинулись на раненного собрата. Взбурлил кровавый водоворот из лязгающих зубов и мелькающих в воде темных, полных некоего злого изящества тел, пока морские хищники пожирали раненую рыбу.

— Совсем как сорочины, — ухмыльнулся Свенельд, поворачиваясь к Святославу. Но тот уже не смотрел на своего воеводу: взгляд князя был прикован к окоему, на котором одна за другой появлялись темные точки, стремительно приближавшиеся к флоту русов.

— Вот и карматы, — пробормотал Святослав и, обернувшись к воинам, рявкнул во все горло, — надеть быстро кольчуги и шлемы и пусть хоть кто-то мне заикнется, что ему слишком жарко. Вот он — бой который нам был обещан!