Она ответила не сразу.

Он ждал, подняв черную бровь.

— Итак?

— Мне кажется, что вы почувствовали бы себя в данный момент более счастливым, если бы сняли и другой сапог. Ваша левая нога, должно быть, горит, как в аду, — не удержалась она от не совсем приличного замечания.

Он пошевелил пальцами.

— Конечность была бы вам весьма благодарна за помощь.

Второй сапог был снят без особых неприятностей.

— Теперь конечность должна мне в награду торт с заварным кремом.

— Заметано, — весело пообещал Гриф.

Они сели рядом. Их плечи касались, пальцы на ногах шевелились на одном и том же клочке травы. Его близость странным образом успокаивала.

— Почему вы улыбаетесь? — спросил Гриф.

— Я представила вас, ваша светлость, в образе хорошо разношенного ботинка.

Он потянулся.

— А я-то думал, что я — воплощение мужского великолепия.

— Вы всегда глупеете в присутствии леди?

— Нет. Я так мало знаю таких, которые позволили бы себе смеяться. Или надеть цыганские шаровары и есть торт с заварным кремом на лоне дикой природы.

— Все-таки мы странная пара, — сказала она задумчиво.

Из его груди вырвался звук, который было трудно определить — то ли это был смех, то ли он просто откашлялся.

— Между прочим, откуда в вашем гардеробе такие интересные вещи?

— Каждое лето через нашу деревню проходит цыганский табор. Я познакомилась с одной из женщин — целительницей, хорошо разбирающейся в лекарственных травах. Она отдала мне эти вещи в качестве подарка в ответ на то, что я сделала специально для нее несколько картинок.

— Вот как. А вы рассказывали мне, что вам не хватает таланта.

— Эти картинки были не слишком хороши.

Он надолго задумался.

— Вы опять скромничаете, леди Брентфорд. Я все думаю, какие тайны вы от меня скрывает? И почему?

— У нас у всех есть тайны, лорд Хадден. — Она вспомнила его блокнот и то, с какой неохотой он делился с нею его содержанием. — Неужели вы хотите сказать, что ваша частная жизнь — это открытая книга?

— Нет, естественно. Хотя кое-что все-таки выплеснулось на первые полосы скандальной прессы.

Элизе не хотелось думать об этих его подвигах, включавших искрящееся шампанское и роскошных женщин. Она вдруг почувствовала себя скучной простушкой, убогой провинциалкой.

— Скормите мне еще один орех, Главный Хранитель Кожаного Сапога. — «Буду пока наслаждаться фантазиями», — подумала она. У иллюзий была противная привычка бесследно исчезать в облаках плохо пахнущего дыма.

— Как скажете, ваше величество. Закройте глаза и откройте рот.

— Если вы сейчас сунете мне в рот дождевого червя, я превращу вас в лягушку, — предупредила она.

— А я попрошу, чтобы меня поцеловала сказочная принцесса и превратила в прекрасного принца.

— Не испытывайте судьбу. — Она села и открыла рот.

— Закройте глаза! — повторил он. — Не жульничайте.

— Хорошо, хорошо. — Элиза зажмурилась, хотя чувствовала себя глупо — словно ловушкой для мух.

В рот попали два кусочка ореха.

— Очень метко, — сказала она, проглотив оба.

— Я неплохо играю в крикет, — ответил он. — А теперь попробуем закрученный бросок.

Следующий орех соскочил с ее губ и упал в открытый ворот ее блузы. Она открыла глаза.

Смеющееся лицо маркиза было совсем близко.

Его смех становился все громче, а земля под ней начала крениться и вращаться. Разум отлетел на крыльях ветерка, и неожиданно Элиза наклонилась вперед и впилась в рот Грифа в бесстыжем поцелуе.

— Ммм, какой вы вкусный, — пробормотала она после долгих и страстных объятий.

Гриф начал покусывать ее подбородок.

— И вы тоже. — Он обхватил своими нагретыми на солнце ладонями ее лицо и провел зубами по ее нижней губе. — Но я приехал сюда не для того, чтобы соблазнять вас и использовать исключительно для своего удовольствия.

— Вопрос в том, кто кого соблазняет, — сказала она и, обняв за шею, переместилась к нему на колени. — Если вы беспокоитесь о своей добродетели, лорд Хадден, я разрешаю вам удалиться.

— О, я думаю, моя добродетель вполне готова принять ваш вызов, леди Брентфорд.

— Вот как?

Она поерзала у него на коленях.

— Вы… — прохрипел он. — Вы очень… очень…

— Развратна? — подсказала она.

— Привлекательны. Обворожительны. Соблазнительны.

— Я? — Слова застряли у нее в горле. Еще никто не считал ее такой.

— Да, вы. Знаете, что я намерен с этим делать?

У нее стало покалывать все тело.

— Что?

— Слушайте меня внимательно, леди Брентфорд. — Он приблизился еще на дюйм. — Сначала я развяжу тесемки на вашей блузе. Вот так. Потом я попрошу вас поднять руки вверх, к небу.

Она выполнила и это его требование, и он начал медленно снимать через голову вышитую блузу.

— Так. Теперь сорочка. Дайте подумать. — Склонив голову набок, он начал рассматривать ее грудь. — Я мог бы обхватить губами ваши идеальные соски и через сорочку, и тогда от трения о мокрую ткань они затвердеют.

Из груди Элизы вырвался тихий стон.

— Или я мог бы просто разорвать материю до самого низа. — Он провел пальцем вдоль грудины и вниз до пупка. — А потом сниму ее, как это делает рабыня из гарема, очищая от кожуры сладкий виноград для своего повелителя султана.

Она вздрогнула, почувствовав, как у нее между ног стало горячо.

— Выбор большой, но я все никак не могу решить, на чем остановиться.

— Хадден, — с трудом выдохнула она, — остановитесь. То есть не останавливайтесь.

Он отстранился, и их тела больше не соприкасались.

— Так что же вы хотите, дорогая? Каков ваш выбор?

— Я… я хочу, чтобы вы занялись со мной любовью, — прошептала она. Земля была восхитительно теплой, и она провела пальцами по нагретой солнцем траве. — И не теряйте времени, прошу вас.

От его смешка у нее по спине побежали мурашки.

— В таком случае вы могли бы мне помочь. — Он скрестил руки на груди. — Почему бы вам не раздеться самой? А я за вами понаблюдаю.

То, что он предложил, было неприлично… интригующе. Она заколебалась, но потом медленно сняла сорочку, подставив свою грудь теплому ветерку.

— Продолжайте, — прохрипел он.

Элиза развязала веревку шаровар. Как же это было эротично — раздеваться под его взглядом! Все ее чувства обострились…