при этом они были далеки, когда дело касалось искренности. Кенте думалось прежде, что поговорить начистоту будет просто, надо лишь сдружиться. Но он уже давно считал Мацумото своим другом. А он? Кем Хизаши его считал?

«Он и тебя обманет», – сказал синекожий они. Даже он знал что-то о Мацумото Хизаши. Срок обучения подходил к концу, Кента откладывал до последнего, берег иллюзию взаимной привязанности, но что бы хэби по имени Хизаши ни искал в Дзисин, рыская по школе, стоило остаться без присмотра, скоро время для поисков выйдет. Нужен ли тогда ему будет человеческий товарищ?

– Холод и на тебя плохо действует, – заметил Мацумото, легко толкая его локтем. – А еще собирался куда-то ехать один, дурак.

– Хизаши, скажи…

– А?

– Ничего. – Кента опустил голову. – Предлагаю не откладывать. Поедем утром.

Так они и поступили. До конца дня времени на праздные разговоры не было, теоретических уроков становилось все меньше, зато с мечом и талисманами их гоняли постоянно. Иногда Кента завидовал праву Хизаши не носить меч. Впрочем, полностью избежать таких занятий не мог даже Мацумото, отчего его товарищам по вечерам приходилось частенько терпеть гневное шипение.

– Я видел Нобуту сегодня, – поделился Мадока, выслушав их после ужина. – Он не был похож на смертельно уставшего человека. Наверняка опять отлынивает от работы, а мы все делаем за него.

– Не причисляй себе чужие заслуги, – осадил Мацумото. – Это мы делаем работу за него. А ты остаешься в школе, как самый отстающий.

– Эй! Я тебя еще нагоню, – набычился Джун. – Вот увидишь, на Досинкай поеду я, а не ты.

– Дался мне ваш Досинкай.

Хизаши демонстративно отвернулся. Сегодня он с самого утра был не в духе, но они привыкли. С приходом темноты воздух еще сильнее остыл, и Хизаши кутался в одеяло, становясь похожим на белый кокон с человеческим лицом. Жаровня давала достаточно тепла всем, кроме него.

– Дело и впрямь пустяковое. – Кента занимался тем, что обновлял талисманы. Иероглифы у него теперь получались аккуратные, пусть и не такие изящные и легкие, как хотелось бы. – Поместье Оханами находится на юге в трех днях пешего пути, на лошадях управимся быстрее, или найдем повозку, движущуюся в том направлении. Молодую супругу владельца поместья недавно начала мучить слабость и тяжесть при ходьбе. Она говорит, будто нечто давит на нее и не дает выпрямиться.

– Да это точно обариён[37]! – воскликнул Мадока. – Они любят кататься на спинах людей, пока не задавят до смерти.

– Очевидно, так и есть, – согласился Кента. – Эта девушка из знатной семьи, тогда как хозяин Оханами поэт и философ, редко покидающий поместье.

– То-то Дзисин так спешит оказать им услугу, – подал голос Хизаши. – Должно быть, семья той девушки и правда имеет вес.

– Даже будь у нее лишь пара медяков за душой, мы обязаны были бы ей помочь.

Кента отложил кисть и пересчитал талисманы. Тот урок с Ёми, когда он сунулся туда, не озаботившись достойной подготовкой, научил его тщательнее относиться к арсеналу оммёдзи. Даже если опасности нет, помощь может понадобиться кому-то в любой миг.

– Никто из нас не думает иначе, – заверил Джун. – Правда, Мацумото?

Но тот уже лежал к ним спиной, зарывшись в одеяло, как улитка в раковину.

– Оставь его, – попросил Кента. – Завтра рано подниматься, а ты знаешь, как он этого не любит.

– Меня беспокоит, что ты это знаешь, – вдруг сказал Джун серьезным голосом. – И все остальное, что касается Мацумото, тоже. Тебе не кажется, что он не относится к нам так же, как мы к нему?

– Глупости. Просто не все люди одинаково выражают свои чувства.

– А они у него точно есть?

«Конечно, есть, – подумал Кента, – и иногда я их ощущаю». Но вслух ничего не сказал, чтобы не выглядело так, будто он оправдывает Хизаши. Ни к чему это, он и сам может за себя постоять, если захочет. Гордость есть у любых существ, ёкаи не исключение.

– Ладно, поступай как знаешь, – отмахнулся Джун. – Я просто не хочу, чтобы тебе было больно.

Кенту передернуло. Услышь он такое от кого-то другого, даже и не подумал бы принимать близко к сердцу, но Мадока почти всегда был рядом с ними, и пусть не без повода считался не самым сообразительным, все же не был слепым и глухим. Возможно, пока они все смотрели в другую сторону, он – смотрел на них.

И отчего-то подумалось, что Хизаши слышал все от первого до последнего слова. Или просто показалось.

* * *

К югу от Ямаситы стало ощутимо теплее, снег здесь таял раньше, чем успевал полностью покрыть землю, но все время путешествия было пасмурно и влажно, отчего поддерживать беседу, чтобы развеять дорожную скуку, не получалось – Хизаши попросту не отвечал. До ближайшего к пункту назначения управления Дзисин добрались на лошадях, а оттуда двинулись уже пешком, благо идти было недолго, особенно если срезать через небольшой бамбуковый лес. Толстые стволы ярко зеленели, несмотря на холода, между ними чернела голая земля. Ветер гулял в густых зарослях, будто заблудший путник, в отчаянии раскачивая высокие одеревеневшие соломины.

Мацумото остановился и запрокинул голову.

– Пахнет смертью.

Кента ничего такого не ощущал, но у него и мысли не возникло усомниться в словах друга. Он положил ладонь на рукоять меча.

– Как далеко?

Хизаши не дал ответа, вместо него раздался приглушенный женский вскрик. Бамбук тревожно зашелестел, закачался, затрещал. Кента повернул голову на вновь разрезавший тишину вопль и сорвался с места. Он знал, не оглядываясь, что Мацумото от него не отстает.

В бамбуковом лесу проще простого потеряться, одинаковые побеги устремлялись к небу сплошной ровной стеной. Кента бежал, повинуясь чутью, и, перескочив через поваленные стволы, прямо ножнами ударил по шее ближайшего человека.

Осталось трое.

Женщина перестала кричать и застыла на холодной земле, прижав руки к груди. Рядом с ней лежал мертвец, и кровь вокруг него не успела впитаться в стылую почву.

– Это еще кто?! – хрипло взревел один из мужчин. Кенте некогда было разбираться, он лишь четко видел, что они убили человека и хотели причинить боль слабой женщине. Он не удостоил его ответом, обнажив меч.

За спиной неслышно возник Хизаши. Кента принял стойку, с которой Сакурада начинал каждую их тренировку, он был готов к сражению и не сомневался в своей победе. Одного только не ожидал – что мерзавец вместо того, чтобы драться с равным противником, схватит женщину за волосы и дернет на себя. Мелькнул нож возле напряженного горла. На Кенту устремился затравленный взгляд огромных темных глаз. Женщина – нет, совсем юная девушка