А раз так, то главное условие выбора – это отсутствие проблем с потенцией. К сожалению, гарантировать это может только возраст. Всех, кто старше сорока, я даже не рассматриваю. Зачем мне эти унылые акробатические этюды на тему «вира – майна».

– Да ну, – усомнилась тогда Лика. – Сорок лет – это же вообще не возраст.

– Ага, – скептически усмехалась мамина подруга, – деточка, поверь моему опыту, он у меня весьма богатый, все, кто после сорока, способны на что-то либо на кураже, либо на виагре. А оно мне надо?

То, что у Викентия тоже есть «секретные» таблетки, Лика, конечно, знала. Но ей это было безразлично. Как и секс в целом. Отработали номер, если ему надо, а нет, так и ладно. И без этого хорошо. Можно поваляться в кровати и посмотреть вместе какое-нибудь хороший фильм, попивая красное вино. Красота и романтика. И потеть не надо.

Сейчас же ей ужасно хотелось повторения «доказательств». И спустя час она была снова не против повторить. А молодой мужчина, думающий исключительно о ней и ее удовольствии, оставался неутомим. Двадцать восемь лет. Что ж, это гораздо лучше, чем сорок восемь. Права мамина подруга, ой как права.

Уснули они только в половине третьего ночи, причем Лика чувствовала себя так, словно провела многочасовую тренировку в спортзале. От усталости она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, но это была хорошая, правильная усталость, от которой отключался мозг, давая телу полноценный ночной отдых.

Проснулась Лика в половине восьмого, чувствуя себя полностью восстановившейся, как будто спала не пять часов, а минимум восемь. Открыв глаза, она обнаружила себя в кольце все тех же рук, которые словно и не размыкались ни на мгновение. А может, так оно и было? Она пошевелилась, и Антон тут же открыл глаза, примерился, поцеловал в нос, словно это Лика была ребенком, а он старшим, взрослым, опытным.

– Проснулась? Голодная? Сейчас завтракать будем.

Она прислушалась к себе.

– И правда голодная, – призналась Лика. – Мне кажется, я бы сейчас слона съела.

– Слона у меня нет. Поэтому на завтрак будут сырники, – сообщил он. – Я их мастерски делаю, ни мама, ни Юлька так не умеют.

Юлька? Ах да, это его младшая сестра, которой всего восемнадцать. И ее, и маму Антона наверняка хватит удар, если они увидят рядом с их братом и сыном тридцатишестилетнюю тетеньку. Видимо, у Лики помрачнело лицо, потому что Антон внимательно посмотрел на нее.

– Если не хочешь сырники, могу испечь оладьи.

– А ты и оладьи умеешь? – Она засмеялась, глядя на его серьезность.

– Конечно, я живу один, а поесть люблю, так что пришлось научиться готовить то, что мне нравится. Только знаешь, у меня есть идея получше.

На воплощение в жизнь идеи, действительно оказавшейся замечательной, ушел почти час, после чего Лика, стыдливо завернувшись в простыню, отправилась в ванную, а Антон, натянув джинсы на голое тело, действительно встал к плите. К тому моменту, как Лика появилась в кухне, он успел нажарить шесть сырников и небольшую горку оладий. Ко всему этому великолепию прилагались джем, сметана и сваренный современной и очень дорогой кофемашиной кофе.

– И как тебя никто к рукам не прибрал? – искренне удивилась Лика, плюхнувшись на стул и откусив кусочек от нежнейшего, тающего во рту сырника. – Такого идеального.

– Я тебя ждал, – сообщил Антон. Она искоса посмотрела на него, но так и не поняла, серьезно он это говорит или нет. – Я в тебя в детстве был влюблен. Ты разве не знала?

– Тоша, ты это сейчас только придумал, – вздохнула она. – Когда мы в последний раз виделись, тебе было восемь лет, ты перешел в третий класс, и тебя, как я помню, ужасно интересовали динозавры и все, что с ними связано. А мне было уже шестнадцать, я наизусть знала «Анжелику – маркизу ангелов» и представляла себя женой Жоффрея де Пейрака.

– Мне было четыре года, когда я сказал бабушке, что на тебе женюсь.

– А Ольга Тимофеевна что же?

– Ответила, что если я вырасту, получу образование и буду способен достойно содержать свою семью, то могу жениться на ком угодно, а пока должен съесть кашу.

Они оба покатились со смеху. Накормить Антона Таланова было крайне непростой задачей.

– Нет, я серьезно. Я был в тебя влюблен. По-детски, конечно, но был. И потом мне нравились только те женщины, которые совпадали с тобой по типажу. Но ни одна из них не задевала сердце. Я все пытался понять, почему не способен полюбить по-настоящему, а оказывается, я просто ждал, пока ты вернешься в Сестрорецк.

Лика открыла рот, чтобы сказать, что скоро снова уедет, но он не дал ей такой возможности.

– И не затевай снова эту лабуду про то, что ты старше меня на восемь лет. Потому что это не имеет значения, и я тебя никуда больше не отпущу.

– Отпустишь, – ласково сказала Лика, допив кофе, и снова посмотрела на часы.

Десять минут одиннадцатого. Ее гостевание затянулось. И странно, что Викентий ни разу ей так и не позвонил, чтобы узнать, не случилось ли чего. Не мог же он не заметить, что она провела ночь не в своем номере?

– Мне нужно в отель, – проговорила она чуть виновато.

– Мы же хотели сегодня съездить на территорию инструментального завода…

– Съездим, если ты, конечно, не передумал. Мне все время неудобно, что я отвлекаю тебя от работы.

– Ты меня не отвлекаешь. Со своей работой я разберусь. Это не твоя проблема.

– Мне нужно в отель, чтобы переодеться. А заодно сказать Викентию, чтобы он уезжал домой прямо сегодня, не дожидаясь субботы. Через час я буду готова отправиться на нашу экскурсию.

– Хорошо. Сейчас я тебя провожу, а через час буду ждать у шлагбаума.

– Тоша, меня не надо провожать. Тут пять минут ходу.

– Не обсуждается.

Это было сказано таким тоном, что Лика предпочла не спорить.

Через десять минут они уже подходили к отелю. Убедившись, что Лике ничего не угрожает, Антон по-хозяйски, очень по-мужски поцеловал ее в щеку.

– Увидимся. Если что-то пойдет не так – звони.

Интересно, что может пойти не так? Викентий откажется уезжать? Устроит скандал, что она его бросает? Уволит с работы и велит больше не показываться на глаза? Что ж, работу она, несомненно, найдет, у нее отличное резюме и прекрасный опыт. Интересно, а может Викентий ее ударить? Она представила своего многолетнего любовника: выдержанного, осторожного, больше всего на свете ценящего свой покой и комфорт. Нет, такой не может ударить, потому что не способен настолько выйти из себя.

Размышляя, Лика открыла стеклянную дверь «Зеландии», поднялась