Ничто из того, на след чего он выходил, никогда не ускользало от него, и однажды страна едва не оказалась втянутой в войну с другой нацией из-за преждевременной публикации некоего важного дипломатического секрета, который он якобы получил от своего тайного осведомителя в Вашингтоне.

Естественно, газета этого феноменально одаренного молодого человека стала настолько известной благодаря точному прогнозированию великих событий, разоблачению крупных преступных заговоров и обесцениванию гигантских железнодорожных сделок, что ее тираж вырос до огромных размеров, и не прошло и шести месяцев, как он проработал в штате, как ее признали как непогрешимый авторитет по всей стране.

Ривз работал таким образом около года, день за днем завоевывая новые лавры, а его зарплата удваивалась с каждой минутой, когда однажды он очнулся от своей поглощенности профессией и осознал, что накапливает не только славу, но и золото. К своим сбережениям в детективной службе он добавлял за прошедший год все заработанное, кроме очень скромных расходов на проживание. И теперь он оказался обладателем целого состояние. С этим открытием в его напряженном мозгу вспыхнула новая идея. Почему бы не воспользоваться его огромной умственной силой и не сделать себя вторым Вандербильтом или Рокфеллером, наблюдая за крупными сделками на фондовом рынке? Если инсайдеры, которые не умели читать мысли, смогли сколотить огромные состояния на своих знаниях, почему не сможет он?

Едва эта идея пришла ему в голову, как он воплотил ее в жизнь.

Это сработало как заклинание.

Все, что ему нужно было сделать, это зайти в офис Джорджа Гулда, или Рассела Сейджа, или Чонси Депью, или любого другого крупного человека, который меняет карту железных дорог или промышленную ситуацию в соответствии с собственными предпочтениями, и приятно поговорить о погоде, или урожае, или перспективах того или иного дела.

Затем, если по ходу таких визитов у кого-либо из этих великих манипуляторов находилась наготове крупная схема, Ривз быстро становился инсайдером по собственной воле и покупал или продавал акции, как того требовала ситуация.

Менее чем за шесть недель он стал независимым богачом, опередив всех молодых финансистов с такой же легкостью, с какой он опередил своих коллег-журналистов.

Однажды, примерно через два месяца после того, как этот новый молодой финансовый наполеон начал свою карьеру на Уолл-стрит, он убедился, что готовится сделка более чем обычных масштабов. Он проверил дюжину крупных людей из числа своих знакомых финансистов – поскольку теперь он мог время от времени давать даже крупным людям ценные "советы" – не получив ни одной хорошей наводки, и в конце концов решил, что некий известный финансист, который был на уме у тех, мысли которых читал Ривз, был человек, до которого он захотел добраться. Так получилось, что Ривз был в особо дружеских отношениях с этим финансистом, который имел несколько литературный склад ума и ничего так не любил, как обсуждать вырождение журналистики и похожие темы с блестящим молодым журналистом. Соответственно, молодой человек получил дружеский прием, когда представился, хотя вскоре обнаружил, что финансист был очень глубоко поглощен каким-то важным делом.

День был невыносимо жаркий, и головная боль, которую Ривз приобрел в своих возбужденных поисках важнейшего ключа, заставила его мозг быть менее восприимчивым, чем обычно. Однако ему не составило труда узнать, что магнат борется в уме с деталями какой-то крупной сделки.

Пока они сидели там и разговаривали о довольно тривиальном вопросе, который молодой человек придумал для своего визита, последний сосредоточился на мыслях другого так хорошо, как только мог в своем утомленном состоянии, и то, что он узнал, практически привело его в невероятное возбуждение.

Передача мыслей происходила довольно медленно, но когда она закончилась, он обладал информацией, касающейся одной из самых гигантских манипуляций с акциями, свидетелем которых было столетие.

Не вдаваясь в подробности, в нем предусматривалась консолидация примерно двадцати пяти крупнейших железнодорожных систем в стране, многие из которых до сих пор находились в противоречии друг с другом, таким образом, что стоимость всех из них не могла не повыситься сразу по меньшей мере на двадцать пять процентов, а в некоторых случаях и на целых пятьдесят процентов.

Миллионы долларов должны были быть сэкономлены только на расходах, а совокупный представленный капитал был почти за пределами обычного понимания.

Вопрос, когда сделка должна была быть завершена, Ривз не смог определить, но поскольку ум финансиста, казалось, был поглощен деталями, исключая все остальное, молодой человек был уверен, что дата не может быть отдаленной.

"Через неделю, день, даже час, – сказал он себе, выходя из кабинета своего друга, – гигантский план может стать достоянием общественности". Фондовые рынки, как здесь, так и в Лондоне, были бы охвачены спекулятивным безумием, а акции железных дорог подскочили бы до баснословных цифр. Теперь пришло время действовать. Немедленно вложив свое состояние, Ривз мог бы, как он выяснил путем быстрых вычислений, в буквальном смысле владеть если не Землей, то, по крайней мере, большой ее долей. Однако, как ни странно, это знание, вместо того чтобы взвинтить его, только успокоило нервы. Во время своей прогулки с Уолл-стрит на Бродвей Ривз разработал весь свой план действий. Это произошло в течение полутора часов после закрытия банков, но менее чем за три четверти часа до этого времени он снял все наличные деньги, которые у него были на депозите. Затем, поспешив обратно на Уолл-стрит, он приступил к скидыванию всех видов оборотных ценных бумаг, которыми он располагал, и разместил заказы на покупку маржинальных пакетов акций, представляющих все железные дороги, которые были в сделке. Сделав это, он почувствовал, что через несколько недель сможет, если захочет, погасить государственный долг или восстановить баланс золота.

В ту ночь самообладание молодого человека пошатнулось, и он лег в постель с сильной лихорадкой.

Когда он снова проснулся, он с болью спросил медсестру в белом халате, стоявшую возле его кровати, как долго он там пробыл, потому что ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что с ним произошло.

Она ответила: "Десять дней".

На следующий день ему разрешили взять газету, и он нервно открыл финансовую страницу. Почти самый первый абзац, на который упал его взгляд, был описанием того, как Берлингтон, Северо-Западный, Никель-Плейт и несколько других крупных железных дорог, участвовавших в великой "сделке", уже упали на десять – двадцать пять пунктов "с тех пор, как неделю назад началась большая паника из-за серебра".

Два или три месяца спустя, когда он все еще выздоравливал, молодой Ривз получил том в красивом переплете. На нем стояла подпись его