того, как мое тело может предать меня, что мы можем потерять нашего ребенка по какой-то причине, которую я не могу контролировать, и это будет моя вина, что он потеряет ребенка снова. Я не могу сказать об этом вслух, но чем ближе к назначенному сроку, тем больше это не дает мне покоя по ночам.

Врач — тот же самый, к которому Изабелла ходила, когда была беременна, и Изабелла дружит с администратором. Она поднимается, чтобы зарегистрировать меня, в то время как Левин ведет меня к креслу в задней части комнаты, его рука касается моей спины, пока мы идем. Я чувствую, как он защитно прижимается ко мне, и это заставляет меня чувствовать себя немного менее напуганной всем этим.

— Я рада, что ты здесь, — тихо прошептала я ему, когда мы оба сели, и мое сердце слегка подпрыгнуло в груди от нервозности, когда я это сказала. Я всегда боюсь выдать свои чувства, беспокоясь, что это будет слишком, что это расстроит его, что он еще больше отстранится, если почувствует, что я становлюсь ближе. Но он просто тянется ко мне, его рука скользит по моей, и я чувствую, что расслабляюсь еще больше.

Спустя мгновение к нам присоединяется Изабелла, и я вижу, как она переводит взгляд на Левина, который держит меня за руку, прежде чем подойти и сесть рядом со мной.

— Это не займет много времени, — говорит она мне, доставая один из журналов на стеклянном журнальном столике перед нами. — Они всегда здесь очень оперативны.

Весь офис выполнен в мягких розовых и кремовых тонах, призванных успокаивать и создавать уют. В фойе никого нет, кроме нас троих, и я не могу не задаться вопросом, просто ли это свободное утро, или кто-то специально убрал всех из расписания, чтобы здесь никого не было. Как бы Коннор и Лиам ни были обеспокоены ситуацией, да что там, я знаю, что Левин тоже обеспокоен, я бы не подумала, что кто-то из них позаботился о том, чтобы моя встреча была единственной в расписании на это утро, для большей безопасности.

Когда нас вызывают, я вижу, что все сразу же стараются успокоить меня. Медсестра бодра и приветлива, а врач, когда она входит, встречает меня приятной улыбкой.

— Я слышала, что это первая беременность, — говорит она, заглядывая в мою карту. — А это…

Она смотрит на Левина, и я нервно представляю его.

— Это мой муж, Левин. — Я впервые представляю его так, и чувствую, как меня охватывает шквал эмоций, от которых щемит в груди. Я хочу быть счастливее, произнося это вслух. Я хочу не чувствовать себя так, будто это предложение звучит как "груз", когда оно срывается с моих губ.

— Приятно познакомиться. — Доктор снова просматривает мою карту, и я чувствую напряжение, исходящее от Изабеллы. Она стоит по одну сторону от меня, а Левин по другую, и я знаю, что он дает ей пространство, чтобы она поддержала меня. Это мило с его стороны, но осознание того, что он делает это потому, что не чувствует, что вообще заслуживает этого, заставляет меня чувствовать, что я могу снова начать заливаться слезами.

До сих пор он во всем отходил на второй план, подчиняясь мне, Изабелле и даже тому, что думает Найл. Я знаю, что он не такой, каким обычно бывает, и знаю, что это потому, что он не верит, что у него должно быть что-то из этого. Хотелось бы, чтобы нашелся кто-то, кто смог бы убедить его в обратном.

Сам прием проходит гораздо легче, чем я думала, хотя немного неловко, когда в тебя тыкают, тычут и осматривают, особенно в присутствии Левина. В какой-то момент он предлагает мне выйти, если я этого хочу, с чем Изабелла сразу же соглашается, типа так будет лучше, и я смогу расслабиться, но я твердо говорю ему, что хочу, чтобы он остался. Я хочу, чтобы он был здесь со мной.

Когда мы слышим слабые звуки сердцебиения на мониторе, я чувствую, что мои глаза наполняются слезами. Изабелла тихонько задыхается, ее рука сжимает мою, и я чувствую, как рука Левина слегка ложится мне на плечо. Сначала я не могу поднять на него глаза, иначе знаю, что сейчас начну рыдать. Когда я наконец нахожу в себе силы посмотреть ему в лицо, он смотрит на монитор, и выражение его лица смягчается так, как я никогда не видела. От этого я словно таю, сердце замирает, когда я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки, а он обхватывает ее, не отрывая взгляда от монитора. На его лице появляется что-то похожее на благоговение, и на мгновение воцаряется абсолютная тишина, прежде чем он прочищает горло.

— Значит, все в порядке? — Спрашивает он врача, и она кивает, улыбаясь ему.

— Все выглядит отлично. Тошнота, которую, по словам Елены, она испытывает, это крайняя степень, но, к сожалению, у многих женщин есть такая проблема. Ты сказала, что становится лучше? — Спрашивает она, глядя на меня, и я киваю.

— Я стала больше есть. В основном это безвкусная пища и смузи, но это уже лучше, чем было.

— Хорошо. Питайся, как сможешь, потихоньку вводи то, что можешь. Мы будем следить за твоим питанием. Возможно, тебе придется вернуться немного раньше, чтобы проверить, но в целом, я думаю, беспокоиться не о чем. — Она ободряюще улыбается Левину. — К нам постоянно приходят отцы, которые нервничают больше остальных, и я говорю им одно и то же, нет причин для беспокойства, пока они не появятся. Сейчас я не вижу ничего плохого.

— Приятно слышать. — Я слышу облегчение в голосе Левина, когда доктор отходит.

— Ты можешь идти и одеваться. Я вернусь с документами, чтобы мы могли проверить их и назначить следующий прием. Было приятно познакомиться с вами обоими.

Изабелла выдыхает, когда доктор уходит.

— Что ж, это хорошие новости. — Она улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ. — Похоже, нам придется вернуться раньше, чем я хотела, но…

— Думаю, в следующий раз, может быть, это будем только Левин и я? — Я прикусил губу, нерешительно глядя на нее. — В первый раз мне нужна была поддержка, но я думаю…

Я прерываю разговор, видя, как на ее лице мелькнула обида.

— Мы можем поговорить об этом дома, — быстро говорю я ей, доставая свою одежду. — Я готова уехать отсюда.

Я не знаю, как объяснить ей, как сильно я хочу, чтобы сейчас, когда мы услышали сердцебиение нашего ребенка, мы были только с Левином. Я чувствую, что это был момент,